Марина Болдова - Крест

– Ну, что скажешь? Все обдумал? – Севка, похоже, продолжил с кем-то ранее начатый разговор.

– Рискованно! – хриплый голос отвечавшего Лариса раньше никогда не слышала.

– Ну, знаешь! А бабки какие?! Тем более, в первый раз что ли заказ получаешь?

– Фигура уж больно… – собеседник Всеволода явно набивал себе цену.

– Так это и надо: есть фигура, нет фигуры! А бабок больше не дам. Я твои расценки знаю. Так согласен?

– А цербер его где будет?

– А кто его знает?

– У Кучера чутье звериное, все говорят.

– Не факт, что они поедут вместе. Давай, решай. Он поедет к двенадцати. Или сейчас или…я другого найду.

– Не боишься, что заложу? – мужик усмехнулся.

За перегородкой послышалась какая-то возня, потом хриплый вскрик и все стихло. Лариса замерла.

– Все – все, понял, отпусти!

– Ты че мне здесь лепишь, слизняк? Дронова вспомнил? Это хорошо, что вспомнил! Может, поумнеешь разом!

– Пусти, я сказал! Ехать пора, – мужик тяжело дышал.

– Вали. На, возьми. Остальное потом. Я сам тебе позвоню.

Лариса оглянулась. Бежать было некуда. Сейчас Севка встанет и заметит, что за в соседней кабинке уже не пусто. То, что он ее не узнает, надежды мало. Лариса бросила взгляд на лестницу. Да, туда еще можно попытаться уйти. Сразу на второй этаж. Это маленький, но шанс. Она потихоньку вылезла из-за стола и стала подниматься по лестнице. На верхней ступеньке оглянулась. Севка двигался в сторону бара. Лариса быстро спустилась вниз, выскользнула за дверь и, стараясь не выдать своего волнения, подошла к машине. Ловко вырулив из тесного пространства, она выехала на шоссе. Отъехав метров двести, она прижалась к обочине. Она знала только номер приемной Крестовского. Руки, державшие телефон, дрожали. «Черт, черт, черт!» – ругалась она, слушая длинные гудки. Эта замороженная вобла Катя куда-то смылась.

Охранник, все же заметивший бегство девушки, подозвал к себе официантку.

– Девушка за вон тем столиком заплатила? – он кивнул на стол, за которым еще недавно сидела Лариса.

– Да, только есть ничего не стала. А что?

– Да выбежала уж больно быстро. Я уж думал – не рассчиталась.

Они еще минуту обсуждали чудачества клиентов.

Лиза решила, что она уедет. Сегодня же. Утром, проснувшись и не обнаружив в доме ни мужа, ни Алены, она вдруг вспомнила, почему вчера долго не могла заснуть. Ее грызла зависть. Они так смеялись, ее муж и ее дочь, им так явно было не до нее, что она сразу для себя решила, что она в их компании лишняя. Хотя ее никто в эту компанию и не звал. Они просто взяли этот чертов самовар и ушли на крыльцо. Лиза и сама не могла понять, что на нее вчера нашло. Она ждала мужа, чтобы обсудить с ним, что делать дальше: нужно было нанять кого-то, чтобы починили летний душ и покрыли крышу туалета. Если дождь – все зальет. Она наметила себе, что она сделает на участке в первую очередь – попросит ту же Нюшу, чтобы нашла тех, кто вырвет лишнюю траву. Она не заметила, как увлеклась мысленным обустройством самого домика. Она только его ждала, чтобы сказать ему… А он все не шел. А когда пришел, у нее уже закончился весь запал. Она стухла. Еще толком не умывшись, без привычных вечерних процедур, Лиза чувствовала себя грязной и неухоженной. Раздражение добавляла все время что-то щебетавшая Алена. Ей-то все нравилось! Вот уж не думала Лиза, что Алена так быстро смирится с неудобствами! Оказалось, она как отец – если нельзя что-то изменить, нужно отнестись к этому с юмором. Лиза так не могла. Она могла просто терпеть, уговорив себя сделать это по какой-то причине. Поехать в эту Задриповку, или как ее там обозвала дочь, она согласилась только из любви к мужу. А теперь думает, а нужно ли ему ее самопожертвование? Похоже, плевал он на ее муки. Значит, она уедет.

Лиза вышла на крыльцо и поежилась. Девять часов, а прохладно. Середина августа. Идти умываться в конец двора не хотелось.

Калитка распахнулась и во двор вбежала Алена, за ней полуголый Махотин.

– О! Мамка проснулась. А к нам уже Нюша идет! Кажется с яичницей! Пахнет – одуреть можно!

– Алена, что за выражения! Здравствуйте, Нюша.

– Доброго вам утречка! Спасибо, – Нюша кивнула Алене, открывшей перед ней дверь.

– Лиза, не хочешь спуститься к речке, вода не очень холодная? – вежливо поинтересовался Махотин.

Она покачала головой и отвернулась. Махотин равнодушно пожал плечами, мол, дело твое, и прошел мимо. Из кухни донесся звон посуды.

– Мам, ты есть будешь? – Алена высунулась из окошка.

– Нет, не хочется.

– Ну, как знаешь! – дочь опустила кисейную занавеску.

Лиза села на ступеньку.

– Что на обед приготовить, Елизавета Евгеньевна?

– Да все равно, – ей действительно было все равно.

– Нюша, я щей хочу. Вчерашних. Пап, ты не ел, а там такие щи! Нюша, а там много осталось?

– Много, всем хватит. Я принесу. А на второе? Капусту потушить? К котлеткам?

– Потушите, Нюша, потушите. Мы все съедим, – Махотина забавлял этот диалог через окно.

– Ладно, я побежала.

Лиза посмотрела вслед молодой женщине. «Как-то она не по – деревенски худая! Может, больна чем?», – подумала она брезгливо. Ей нужно было как-то уговорить мужа, чтобы он отвез ее в город. Ссориться не хотелось. А он мог устроить сцену! Исключительно, чтобы доказать свою самость. Придется как-то схитрить. Лиза вошла в дом. Ее муж и дочь ели помидоры, залитые яйцами, прямо со сковородки, собирая оставшееся на дне масло куском хлеба.

– Присоединяйся, – Махотин весело посмотрел на жену. Ее кислая физиономия отчего-то привела его в восторг.

– Я же сказала – не хочу. Боря, мне нужно в город. Я кое – что забыла, а здесь не купишь.

– Это что же такое, что нельзя купить в сельмаге?

– Пап, ну что ты какой недогадливый!

– А! – дошло до Махотина, – Тогда поехали. Только я не знаю, когда освобожусь. Я обещал с утра к участковому зайти.

– А я с тобой? – Алена с надеждой посмотрела на отца.

– Со мной. Я тебя к Елене заброшу. Познакомишься с Саньком.

– Ему сколько лет?

– Десять, наверное.

– Пап, ну зачем мне знакомиться с таким мальком! Что я с ним делать буду?

– Он тебя с другими познакомит. У Нюши, я знаю, сестра младшая есть. Собирайся.

Алена быстро натянула тонкую кофточку поверх топа.

– А посуду вы мне оставляете? – Лиза жестом обвела разгром на столе.

– А что, для тебя это проблема? – Махотин насмешливо посмотрел на жену. Лиза отвернулась. «А любовь, как сон – стороной прошла» – надрывалось радио в комнате Алены.

«Точно, у него прошла. Или и не было никогда?» – Лизе хотелось плакать.

Алена с отцом уехали. Лиза собрала грязную посуду в раковину, смахнула тряпкой крошки со стола и достала из сумочки пачку сигарет. Она курила только тогда, когда Махотина не было рядом. По радио уже пели какую-то попсовую песенку.