Марина Болдова - Клетка

– Папа, папочка, приезжай скорее, – плачет он в трубку, ощущая себя при этом пятилетним ребенком, – Пожалуйста, скорее, умоляю тебя.

Он отключает телефон и садится на стул. Голова его опускается на столешницу прямо на крошки, оставшиеся от обеда.

На том конце провода в недоумении молчит Зотов. Посмотрев на экран телефона, он понимает, что звонок был с мобильного его бывшей жены.

– Что случилось, Леша? – Арина, в его рубашке и его же шерстяных носках на босу ногу, показалась в дверях спальни.

– Ничего не понимаю. Вроде Петька звонил. С Татьяниного телефона. Ариш, он там плачет, как маленький, – Зотов беспомощно посмотрел на любимую им женщину.

– Так что же ты! Одевайся скорее, вдруг там что – то случилось. Непоправимое, – тихо добавила она, уже зная, что в бывшем доме Зотова беда.

Полина поднималась по лестнице дома Михаила с колотящимся сердцем. Она, выходя из машины, позвонила ему уже в который раз, но ответа не получила. Нет, телефон не был отключен, на связь не желал выходить его хозяин. И это было неправильно. Потому, что Михаил сам ее просил приехать. Срочно. «Так, стоп! Срочно. Почему?» – голос любовника не показался ей ни особо встревоженным, ни испуганным.

Полина вдруг подумала, что при всех ее страхах перед ней всегда возникает только один образ. Младший братец Михаила Игорек. Ух, как она его ненавидела! Его лощеную физиономию с вечной гаденькой улыбочкой на губах. Она его видела несколько раз и в офисе человека, который готов был в любой момент сломать ей жизнь. Почти уже сломал, потому, что нет ей покоя в последнее время, точно проживает каждый час, как последний. И все потому, что отказала этому, возомнившему себя сверхчеловеком колченогому карлику с непомерно большой головой. Да, после того, как империя Крестовского рухнула почти в одночасье, Шамирский вышел на первый план. Когда-то, будучи еще обычным челноком, он помог Полине, ссудив денег. Ей бы догадаться уже тогда, что планы у этого маленького человечка в его голове роятся масштабные, ни чета ей, мечтавшей только об открытии своего, небольшого магазина. За несколько лет Шамирский развернулся на рынке так, что конкурентов просто не осталось. Он их скупил. И люди, поставленные в жесткие условия, сдавались. Не трогал он только Полину. Опять ей бы подумать тогда, а отчего так с ней он милостив? С дружеским участием одаряя ее очередной порцией дензнаков, он, на ее робкие попытки вернуть хотя бы часть, досадливо махал рукой и чмокал в щечку, приподнимаясь при этом на цыпочки. Но расписки Полины, оказывается, прятал в сейф. Она никак не могла подумать, что в его планы входит еще и она сама. Как женщина. Пока она жила с мужем, он ее не трогал. И даже после развода с ним тоже. Но на похоронах Курлина, прижав к себе ее сына Сашу, он прошептал (а она, как на грех, услышала) ему на ухо фразу, которая ее насторожила: «Теперь, сынок, когда я буду рядом с твоей мамой всегда, – он особо подчеркнул голосом последнее слово, – У вас все будет хорошо». И началось. То приобнимет, то ненароком по ручке погладит. А сам глазками – буравчиками за ее реакцией следит. Страшно ей стало. Догадалась она обо всем сразу. Ужаснулась неприкрыто. Заметил, ощерился. И все. Кончилась спокойная ее жизнь. Поставил Шамирский ее перед выбором – она с ним или она с «голой задницей». Так и сказал. И про Михаила ее, уже любимого, жизни без которого не мыслила она. Сказал, чтобы выкинула его из головы, не жилец он. Так и сказал. Не знал он только одного, что она тоже кое-что смогла предпринять в этой жизни. То, что прошло мимо его, Шамирского, всевидящего ока. То, о чем не знал никто. И осталось подождать всего ничего. И еще. Она была уверена, что братец Михаила Игорь ведет свою игру. Против брата, но в паре с Шамирским. Хотят они на Михаила повесить покушение на Зотова. Как поняла это, пришла сжигающая ненависть, почти такая же сильная, как ее любовь к Михаилу.

Она торопилась, но от нее ничего не зависело. Главное было успеть уехать из страны, прежде чем они посадят Михаила. Но, похоже, она не успела…

Полина нажала на кнопку звонка. Так, и есть. Он уже не дома. Только кто его увез? Милиция или люди Шамирского? Полина достала ключи из кармашка сумки.

В квартире все, на первый взгляд, было привычно. Только запах чужой. Будто не квартира это, а общественное место. И много здесь людей побывало. Увидев около кровати в спальне открытый чемодан с набросанными кое-как вещами, Полина все поняла. Он звонил, чтобы успеть сказать, что уезжает. Сказать не успел, и уехать, похоже, тоже. Так. Как бы сделал Шамирский, если бы Михаила нужно было убрать незаметно? Шамирский бы сделал так, чтобы все думали, что Миша уехал. С помощью Игорька, который убедил бы Михаила, что тому нужно бежать. Скорее всего, так и было. Но почему чемодан остался в квартире? Значит, что-то пошло не так. Миша все понял? Вряд ли, он верит брату. Сколько она его не убеждала быть с ним осторожным, бесполезно. Тогда, что вышло? Он выгнал Игоря. И что? А то, что за ним пришли. Люди в форме. Значит, все-таки вышли на него. Значит, Шамирскому и Игорьку удалось подставить Михаила, но они не успели убрать его до того, как его возьмут. Как все просто задумано: улики против Михаила, а где он? Сбежал! Ищите. Но только найти будет сложно. Если только труп где-то в лесочке по весне оттает!

Полина вышла из квартиры и закрыла дверь. «Стоп! Почему не опечатали, если это милиция?» – успела подумать она прежде, чем услышала за спиной твердый голос.

– Полина Семеновна Курлина? Я прошу вас пройти с нами. У нас есть к вам несколько вопросов.

Игорь молча грыз ногти. Кресло, в котором он сидел, было слишком низким и мягким, чтобы быть удобным. Но все в кабинете Шамирского было устроено так, чтобы любой, кроме хозяина, чувствовал себя там пигмеем. И Игорь чувствовал. Шамирский возвышался над ним, сидя в специально для него сконструированном кресле, и тоже молчал. Что за мысли копошатся в его голове, Игорь не знал.

А Шамирский думал только об одном, что его окружают одни придурки. Не способные на самое простое – отбросить ненужные эмоции и работать. Брат, это, видите ли! Не брат это твой, Игорек, на сегодняшний момент, а птица – говорун в руках ментов. И сколько пройдет времени, прежде он начнет говорить, можно только догадываться. Верит он в него! Да сейчас родному брату-то меньше всего верить и надо. Сам-то Мишку своего сдал с потрохами. Знал ведь, чем все кончится! Плохой вариант получился. Самый худший из тех, что предполагал он, просчитывая комбинацию. Вдруг ему пришла в голову одна мысль.

– Игорек, а ты часом мое имя перед братом не упоминал? Ну-ка, колись!

– Вы что, Лев Борисович?! – испуг промелькнул в поднятых на секунду глазах Игоря. Шамирский заметил.