Марина Болдова - Курсистки

– Дура, ты, Вика! – Зинаида, как всегда, была прямолинейна, – Глаза разуй! Все вокруг видят, как эта профурсетка крутится возле твоего мужика, а ты словно блаженная. Дождалась, упустила.

– И что же делать?

– Дуй в парикмахерскую, в салон, оденься, как женщина, наконец. Хватит в джинсу тощий зад затягивать! Ему не пацан в постель нужен, а соблазнительная баба с округлостями. Он ведь к вечеру виниться придет. Так не соплями же его встречай, а во всеоружии. Пусть видит и сравнивает. Он эту чухонку, как тебя увидит, на хрен пошлет!

– Не прощу! – Вика обозлилась.

– На себя злись! – отрезала Зинаида, но тут же присела рядом и обняла Вику, – Викуся, не повторяй моей ошибки! Я всю жизнь, как мужик, все в штанах, да еще и при оружии. Кому такая не пойми кто нужна? Вы с Луневым хоть и женились так, для дела, но – посмотри: любит он тебя. Только ты холодная вся, как ледышка. Раньше, ладно, по отцу тосковала, сейчас – то уж, сколько лет прошло! Откройся мужику и будь счастлива!

Вика ушла, ничего не ответив Зинаиде. Нечего ей было сказать на тот момент.

В тот вечер она встретила Лунева в обычном своем наряде, в брюках и майке. Краситься не стала, пару раз мазнув кисточкой с тушью по светлым ресницам, а волосы забрала на затылке резинкой. Все, как обычно. Лунев виновато прятал глаза, она молчала, ни в чем его не упрекая. Так продолжалось неделю, а потом он покидал рубашки в чемодан и ушел.

Вика не плакала, на звонки подруг и сочувствующих не отвечала, продолжала, как обычно, приходить в офис, даже пыталась разобраться в накопившихся бумагах, но с Луневым старалась не сталкиваться. Она ждала. Ждала, что кто – то или что – то перевернет ее жизнь.

Сонино предложение поехать вдвоем на море и отдохнуть от мужиков она встретила равнодушно. «На море, так, на море» – пожала она плечами, укладывая купальник в чемодан.

Она никогда бы не поверила, что может вытворять такое. Словно, пересекая границу, она оставила себя саму дома. Соня, уговорившая ее на эту поездку, только и успевала, что сообщать мужу об их перемещениях из одного городка в другой. И везде за Викой тянулся шлейф разбитых мужских сердец. Соня, привыкшая к тому, что первенство по красоте обычно за ней, не сразу догадалась, почему Вика пользуется таким успехом. Темноглазая, яркая Софья терялась среди турчанок, светлые же волосы и сияющие зеленью глаза Вики выделяли ее даже из толпы туристов. Вика не снимала подаренный Софьей откровенно открытый сарафан и невесомые босоножки на тонкой шпильке. То, чего она стоит, она теперь читала в жадных мужских взглядах.

В аэропорту ее встречал Лунев. Небрежно кивнув ему на багаж, Вика нежно поцеловала мужа Сони и, слегка раскачивая бедрами, пошла к припаркованной машине. На робкий вопрос мужа: «Как отдохнула?», она ответила, загадочно улыбнувшись и намеренно растягивая слова: «Очень неплохо…» Вот эта томная пауза в конце заставила Лунева нервно сглотнуть и напрячься. С этого момента, как позже он признавался Вике, в его жизни начался Ад. Он непрерывно думал о том, как там, без него, ей было хорошо. Но самое страшное для него было то, что он мог только гадать, хорошо насколько? Обладая хорошим воображением, он гнал от себя видения обнаженной Вики в объятиях страстного турка. Тем более, в Вике проснулась подогретая южным солнцем страсть. Собственно, изменяла ли ему жена в той поездке, Лунев точно не знает до сих пор…

Мужчины теперь только глянув на Вику, тут же переводят завистливый взгляд на Лунева, потому, что всем своим мужским естеством чувствуют, что ей никто не нужен, кроме него.

Вика решила посмотреть, что делает Соня. Ее покорность судьбе и обстоятельствам пугали Вику. Сама она горела желанием действовать, куда – то бежать, что – то узнавать. Останавливало только то, что ничего этого не хотела Соня. «Что-то Ксюха задерживается, пора бы уже оторваться от своего вновь обретенного Кошелева», – подумала она, в душе все же радуясь за подругу.

Соня сидела на кровати в комнате сына и перебирала детали конструктора в коробке. Она брала одну мелкую детальку, ощупывала ее пальцами и кидала обратно. Вика с минуту наблюдала за ее бессмысленными действиями, но, потом не выдержала.

– Сонь, не трави себе душу, – она подошла и села рядом.

– Он не любил убирать за собой игрушки, а я его ругала. Господи, какая ерунда! На что мы тратим время, общаясь с нашими детьми? На упреки, замечания, наставления. А нужно их просто любить. Ну, какая разница, будет убрано все по местам в комнате или нет? А, если ребенку удобно в этом беспорядке? Комфортно? А мы к нему со своими правилами.

– Так на шею сядут, если все позволять!

– Кому? Нам? Да, и Бог с ними! Это же наши дети, – она поморщилась и дотронулась до живота.

– Что-то болит? Ты так и не ела ничего! Это от голода, – от Вики не укрылось ее непроизвольное движение.

– Не от голода это, от беременности, – тихо произнесла Соня, глядя в сторону.

– Сонь, ты правду говоришь? Ты в положении?

– Будет девочка, – уверенно сказала она.

– Тебе бы поберечься, – понимая абсурдность предложения, все же сказала Вика.

– Я и берегусь. Ты видишь, я почти не волнуюсь. Я просто жду.

Вика и сама видела, что Софья спокойна. Из-за этого-то, как ей казалось, показного спокойствия, она за нее и боялась. А теперь, когда она узнала, что Соня ждет ребенка, ей стало страшно за них обоих.

Оказывается, он способен на истерическую панику, так он охарактеризовал свое состояние. Он начал метаться по квартире, не зная чем себя занять, как только сумеречный свет заглянул в окно. Девять часов вечера, детское время для сна. Время, когда Даша укладывает спать разыгравшуюся, как назло, Стаську. Борину вдруг захотелось увидеть их обеих. Он решил, что это – то самое, что ему необходимо. И стыдно было, что нет сил совладать с собой, а в голове уже родился план. Он сядет сейчас в машину и через час, по пустой-то трассе, будет в Лесинках. А там – блаженный покой около любимой женщины. А утром ему нужно будет просто встать пораньше, чтобы успеть в контору к началу рабочего дня.

Борин быстро натянул брюки и рубашку, рассовал по карманам мелочи, вроде сотового и документов и, боясь передумать, вышел из квартиры.

Дача была освещена. Не горело только одно окно – там, обычно, спала Стаська. Борин облегченно вздохнул, увидев на крыльце Дашу и Галину.

– Борин? Никак соскучился? – Галина насмешливо смотрела на соседа.

– Не прогоните? – он видел только открывшуюся ему навстречу в улыбке жену.

– Тебя прогонишь! – Галина рассмеялась, – Молока хочешь? С пирожком сладким?

Борина всегда удивляло, как мужу Галины Егору Беркутову удается сохранить свою худощавость при такой кормежке? Борин доподлинно знал, что выпечка в доме Беркутовых имеется всегда.