Марина Евдаева - Обратная сторона радуги

Он часто так «задумывался», а я вот посчитал это зазорным, и в этом, должно быть, моя главная ошибка. Я был уверен, что доктор Геббельс обо всем уже подумал и освободил меня от этой необходимости. Я безоговорочно ему поверил, когда он говорил о том, что немцев вводили в заблуждение и разлагали морально хитрые евреи. Я почувствовал себя одураченным, я был охвачен яростью и готов был мстить, но мстить оказалось некому.

Знаешь, дневник, что сотворил Ганс, как только мы прибыли в Польшу? Напился, как свинья, вместе с охранниками. Выглядел он отвратительно. А потом еще и гордился, «Знай наших!» Ганс откровенно глуп, но зато он умеет играть добропорядочного человека. Именно играет, а не является таковым. Такие люди не ходят стаями, они оказываются одиночками. Это отнюдь не фюрер и не доктор Геббельс, это мой отец, память о котором я, кажется, растоптал окончательно. И те ребята из «Белой Розы», и тот парень из Стокгольма, которого я ненавидел. Все они что-то понимали. Что-то такое, что я вовремя не разглядел, а Гансу так и вовсе безразлично. И они были признаны врагами, а такие, как Ганс, всегда на коне. Мне стыдно, что это мой друг! Но, может быть, мне и повезло, мне все-таки удалось копнуть глубже, и, поняв это, я почувствовал себя почти счастливым.

Последние дни я все чаще вспоминаю отца. Особенно один наш разговор, который мне когда-то показался очень странным.

Однажды нам задали невероятно сложную задачу, кажется, по алгебре. Я долго думал над ней, а на пустыре у старой кирпичной фабрики меня ждали ребята с мячом, и я все больше терял терпение. Тогда я пошел на хитрость, подсмотрел в конце задачника правильный ответ и искусственно привел к нему решение. Получилось довольно неуклюже, но мне было все равно – я бежал гонять мяч. Разумеется, на следующий же день меня разоблачили.

Вот тогда отец снова вместо наказания рассказал мне на этот раз о первой любви.

«В юности мне очень нравилась девушка по имени Эльза, красавицей она не была, зато в ней было что-то особенное, чего, как мне казалось, не было у других. Но Эльза предпочла моего лучшего друга и стала его невестой. Я был уверен, что жизнь на этом закончена, однако, нашел в себе последние силы и по-рыцарски отошел в сторону. Мартин был счастлив, но терять друга ему было жаль, и он начал упорно устраивать мою личную жизнь, представлял мне разных барышень, устраивал нам свидания почти насильно. Меня это обижало, мне казалось, что мой друг ведет себя, как хозяин моего счастья, не оставляя мне последней отдушины – возможности всласть посетовать на судьбу. Наша дружба совсем расклеилась, а жаль, Мартин был отличным парнем, он погиб на итальянском фронте в шестнадцатом году.

– А как же Эльза? – осторожно спросил я.

– Эльза? Не знаю… К тому времени твоя мама была мне уже гораздо дороже.

– Это хорошо. Только причем тут вся эта история?

– Да притом, что легкое решение к трудной задаче не ищут. Ни в какой ситуации. Человек, твердо уверенный в том, что знает простые ответы на сложные вопросы, чаще всего ничего в них не понимает».

Я сейчас вдруг подумал – Агнеш ведь тоже из Будапешта. А если бы не было всей этой истории, если бы я случайно встретил её, проходя по мосту через Дунай? А потом еще и еще раз… А потом бы я специально попадался ей на глаза… А потом бы я на ней женился, ну и что, что еврейские девушки редко выходят замуж за немцев. Я бы её убедил, я был бы очень красноречив. А потом бы у нас родилась такая же красивая дочь, интересно, как бы мы её назвали?

Я захлопнула папку. А парень оказался не прост…

Молодец, уличила экзальтированного дурака, живя спустя полвека, прочитав десятки книг и не без злорадства о бесславной кончине «новой прекрасной эпохи» поразмыслив. А разоблачить манипуляции мужчины, поставившего тебя в самое уязвимое для любящей женщины положение и беспечно удерживающего в нем, было слабо? Купилась на ночные звонки, на блеск в глазах, на неуклюжие стихи, подоткнутые под кофеварку? Не хотела знать дальше того, что знать нравилось? Вот и получай, сказал же умный человек – scientia potentia est!

– Знание – сила! Но с одной оговоркой – сильно то знание, к которому пришел через опыт и размышления, а не принял их на веру. Истина есть дочь времени, а не авторитета.

– Иными словами индуктивный метод познания вы ставите выше дедуктивного?

– Постараюсь это аргументировать, но для начала скажите, вы знакомы с трудами, допустим, Мухаммеда аль Хорезми?

– Разумеется, ведь я изучала алгебру.

– И вы признаете, что объем знаний в области алгебры у Хорезми и любого старшеклассника одинаков, при этом Хорезми – общепризнанный гений, а старшеклассник пока нет?

– Конечно, признаю.

– Вот и ответ – дети узнали из книг дедуктивно то, к чему ученый пришел индуктивно, путем собственных экспериментов.

– Но выбирая путь индуктивного познания, человек должен подготовиться к ошибкам и даже разочарованиям, а это не каждому под силу.

– На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице. Ошибки в начале любого пути неизбежны. Однако большие ошибки делает тот, кто однажды принял предмет общей веры и всеми силами старается жить в согласии с ним.

– Вы даже описали эти ошибки.

– Я назвал их идолами разума.

Идолы Рода. Человеческий ум, тем не менее, гибок, положительные стороны предмета он воспринимает предпочтительнее отрицательных, вместо того, чтобы рассмотреть предмет целиком. В результате многие упускают из вида, что не бывает палки об одном конце.

Идолы Пещеры. Давайте представим ситуацию, когда человек, много лет проведший в пещере, выбрался на свет. Какие обманчивые истории сразу возникнут в его голове. Люди чаще всего заключены в пещеру собственного разума, следственно, каждый создает себе картину мира в соответствии со своим субъективным пониманием добра и зла, и она не всегда соответствует истинной.

Идолы Площади. Говоря на одном языке, мы не всегда друг друга понимаем. Мудрецы и простые люди так до конца и не договорились о значении слов, а неверно истолкованное слово способно сбивать мысль с правильного пути и приводить к бесполезным спорам.