Елена Лактионова - Свободных мест нет. Рассказы советских времен (сборник)

– Ты, уж, матушка, постарайся, не болей, – говорила с набитым ртом Ириша, черпая очередным домашним печеньем варенье из банки. – Болеть дома будешь. Мы тебе город покажем, в Эрмитаж сводим, в Русский. В театр какой-нибудь.

В семье отношение детей к матери было своеобразным. Вера Николаевна всю свою жизнь привыкла не обращать на себя внимания; и даже когда пытались что-либо сделать для нее, ради нее, она, ощущая собственную ничтожность, пугалась этих знаков внимания, отказывалась: «Да я-то ладно…» К такой отведенной для себя в семье роли она непроизвольно приучила и детей. Вместе с тем, ею читались нотации, что нужно делать и чего делать нельзя , чтобы быть «порядочными». Знания правил детям за годы вдолбили, но за этими правилами ничего не стояло – было лишь формальное их выполнение.

Дети Веру Николаевну называли почему-то «матушкой», иногда даже при этом покровительственно похлопывая по спине. Сначала Вера Николаевна пыталась обижаться:

– Что это вы меня «матушкой» зовете? И вообще… как с подружкой?

На что ей резонно отвечали:

– Мать – лучший друг.

Вере Николаевне очень не хотелось быть кому-то в тягость. Она и в гостинице поселилась, чтобы не стеснять ни дочь, что «ютится в чужом дому», ни сына с семьей в их однокомнатной кооперативной квартире. Она даже по гостинице ходила тихонько, стараясь всё делать бесшумно и пугаясь случайно хлопнувшей двери.

Через некоторое время в номер вошел Славик – даже Ириша ахнула: какой шикарный он был в новенькой, еще «хрустящей» дубленке.

– Ты чего мать-то не встретил? – сразу с порога набросилась на него сестра.

– Ты, мам, извини, что так получилась, – стал оправдываться Славик. – Телеграмма вчера пришла, а я у друга ночевал, не знал… Мне только сейчас Таня по телефону сказала… В запарке я, замотался совсем.

– С «бодуна» что ли? – разглядывая припухшее лицо и мутные глаза брата, спросила Ириша.

Мать, не поняв истинности вопроса дочери, забеспокоилась в свою очередь:

– Славик, что у тебя с лицом?

– Это… перемена климата, часовые пояса, понимаешь… – обращаясь к матери, проигнорировав разоблачающий вопрос этой проныры-Ирки и радуясь, что тема не-встречи замялась, стал объяснять Славик.

– Это не опасно? – опять спросила Вера Николаевна.

– Н-не очень…

Вера Николаевна, тут же с готовностью приняв все объяснения, снова засуетилась у сумок.

Развезли гостинцы. Сначала заехали к Ирише посмотреть снимаемую ею комнату, бытовые условия. Всё понравилось, Вера Николаевна осталась довольна. Потом поехали к Славику обедать.

С завтрашнего дня начиналась культурная программа. Первым пунктом значилось: ознакомление с достопримечательностями города.

Веру Николаевну усадили почему-то на заднее сиденье вместе с Татьяной – женой Славика – и Димочкой. Впереди села Ириша. Славик, только несколько дней назад пришедший из загранрейса, порядком соскучился по своим новеньким, полученным в подарок от отца «Жигулям», и большую часть времени проводил за рулем, делая совершенно ненужные вроде бы поездки, с радостью соглашаясь съездить в магазин, находящийся в сотне метров от дома, отвезти кого-нибудь куда-нибудь или по своим многочисленным делам. Ирише-то было ясно, какие у него после рейса могут быть «дела» и какая такая «запарка». Вот и сейчас, скрипя тормозами на поворотах, срываясь и летя, едва загорался «зеленый», Славик ощущал себя единым существом со своей «тачкой», и душа его пела, будто «пламенный мотор».

Для полноты удовольствий был включен магнитофон с записями «оттуда», по просьбе Веры Николаевны, «пожалуйста, не очень громко». Татьяна куталась в воротник ламы кожаного пальто, была, казалось, ко всему безучастна, и следила лишь за тем, чтобы Димочку не очень швыряло из стороны в сторону. Вера Николаевна сидела, сильно подавшись вперед, вцепившись обеими руками в высокий подголовник переднего сиденья и старательно, с преувеличенным вниманием смотрела в боковое окошко. Ириша, держась за ремень над головой, чтобы как-то удерживать равновесие от лихой езды, косилась на мать, сморкавшуюся и шмыгавшую носом над самым ее ухом, и поочередно со Славиком, показывая то налево, то направо, говорили:

– Это Лиговский проспект.

– Вот Московский вокзал.

– А это наш Невский.

– Смотри, какие дома, какая архитектура. Каждый дом – музей.

Вере Николаевне из своего бокового окошечка были видны лишь два первых этажа замечательных зданий-музеев, и она еще старательнее вертела головой, глядя то в противоположную сторону, где и вовсе мелькали одни автобусы, то приподнимаясь из-за спины Ириши, то оглядываясь назад.

– А вот и Дворцовая площадь. Смотри: это Эрмитаж.

С шиком прокатили по Дворцовой, сделав большой круг. Матушка усердно заглядывала в свое окошко, провожая глазами проносившиеся виды, и восторженно качала головой:

– Да, да, красота какая. Батюшки-и…

Повезли по набережной к Медному Всаднику, Исаакию, по Садовой. Но скоро Веру Николаевну, которую укачивало даже в рейсовых автобусах, не говоря уж о самолетах, летать на которых она соглашалась только в случаях чьих-либо похорон, стало мутить. Она притихла, еще судорожней вцепившись руками в подголовник, – прелести архитектуры ее больше не восторгали. В боковое окошко она смотреть не могла: быстро мелькавшие картины вызывали еще большую тошноту. Вера Николаевна, вытягивая шею, смотрела только в лобовое стекло.

– Славик, едь, пожалуйста, потише, – наконец решилась попросить она. – Что-то меня тошнить стало.

– Ну-у, матушка, – огорчились Ириша и Славик. – Мы тебе еще и половины не показали. Сейчас поедем на Марсово поле, Летний сад тебе покажет, Михайловский замок, Русский музей.

– Совсем я что-то расклеилась, – извиняюще пожаловалась Вера Николаевна. – Еще грипп этот некстати. Ломает меня всю.

Через некоторое время Вера Николаевна и вовсе раскисла: казалось, она вот-вот заплачет. К великому недовольству Славика пришлось немного сбавить ход и вернуться домой.

Прогулка была испорчена.

На следующее утро Ириша, придя в номер к Вере Николаевне, застала ее в постели. На тумбочке возле кровати лежали собранные соседями по номеру лекарства, градусник. Вера Николаевна, комкая в руках мокрый от насморка платок, виновато взглянула на дочь.

– Ну-у, матушка, – растерялась Ириша. – А мы тебя сегодня в зоопарк решили сводить…

Вера Николаевна чувствовала себя очень несчастной: угораздило же ее подцепить этот грипп!

– Мы и с Татьяной договорились уже: они с Димочкой нас у входа в зоопарк ждать будут. Я за тобой приехала. Что же делать?

Вера Николаевна тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Сейчас, она полежит немного, совсем чуть-чуть, чтобы силами собраться и, конечно, встанет. Если бы хоть голова так не трещала… И не пойти нельзя, нехорошо получится: они ведь ради нее всё это затеяли, будут там ждать… И Димочка… Замерзнут. Сейчас, сейчас.