Владимир Исаев - Смотрящие вверх (сборник)

Иван, словно в дымке, увидел, как старушка в белом халате (неужели мать?!) убегала в белоснежный коридор.

– Два месяца в коме, Ваня… – мать плакала то ли от счастья, то ли от усталости и переживаний. – В Москве отказались браться за тебя, сказали, что только в Германии есть клиника, и врачи такого уровня… Хромой в КПЗ… Доктор сейчас придёт.

– Мать, где я?… – Иван приподнялся, но руки, как у тряпичной куклы, отказались слушаться, и он неуклюже повалился на бок.

– Мы в Германии, сынок, – мать не находила себе места и постоянно оглядывалась на дверь. – Сейчас доктор придёт, ты только не волнуйся… Хромой продал свою квартиру и палатку торговую со всем товаром, гараж и ещё что-то, не знаю… Петька тоже там занял где-то… Кредиты какие-то… В общем, тебе на лечение и операцию… Только Хромого милиция посадила до выяснения: говорят, ежели ты умрёшь, то его надолго в тюрьму отправят… Но можно и не сесть вовсе, если деньги дать… Только он упрямый – ты же знаешь… Вот и побили его сильно: в психбольницу отправили – с головой что-то случилось. А написали, что сам упал… Говорит всё время, что не хотел он тебя… это… ударить так… сильно. Да кто ж сейчас ему поверит, когда с него можно денег взять… Ой-й-й… Зачем я это говорю?… Совсем дурная стала, старая…

– Германия… Значит, мечты сбываются, – Иван закрыл глаза. – Только счастья от этого больше не стало… Почему, а, мать?… Мы всю жизнь ползли, летели, рвали, врали… за что, мать, зачем?

– Да не будет нам никогда мира вокруг, пока внутри нас не пойми что творится, – мать взяла руку Ивана и погладила шершавой ладонью. – С помощью вранья не найти правды… Без Бога внутри – нет места нам ни здесь, ни на небе, сынок… Не найдём мы так ничего, кроме горя и слёз…

– Ма, ну не надо, а? – Ивана перекосило. – Вот и ты начинаешь: правда, Бог… Где он, твой Бог? Мне плохо! Почему Он меня не спасает?

– Он у тебя в сердце, сынок. А ежели ты Его оттуда попросил, а впустил кого другого, то уж пойми Его правильно – ждёт Он, чтобы ты впустил Его к себе обратно, ибо дал нам свободу выбора… Да только выбираем мы всё не то… Ты прости старуху, но, сынок, что в твоём сердце, деньги? Да и как Он может тебе помочь, если ты постоянно гонишь Его от себя?

Её рука нежно коснулась сердца Ивана.

III

Свет! Иван летел и таял в этом Свете радости и счастья.

Почему он раньше не видел его, этот Свет?

Этот Свет – он вбирал в себя всё и отдавал в тысячи, в миллионы раз больше!

Дверь в палату-изолятор психиатрической городской больницы открывалась долго. Врач, истерично матерясь, не мог попасть ключом в замочную скважину: руки тряслись, а тело подпрыгивало, словно его дёргал за невидимые нитки какой-то безумный кукловод.

– Ну что, Хромой, дело дрянь! – врач закрыл за собой дверь камеры. – Жмур нарисовался-таки. Корячиться тебе, голубь, кабы не соврать, от справедливого суда лет семь как минимум.

– Доктор, давай без цирка.

– А вот на, почитай.

Хромой сел на край железной койки и развернул копию заключения о смерти Ивана.

– Триста кусочков русских рублей, Хромой, и ты – полноценный душевнобольной без всяких обязательств перед законом.

– Да пошёл ты, доктор.

– А вот это ты зря, Хромой, – тело в белом халате уже колотило; рот искривился и лицо застыло в ужасной гримасе: рука нащупала в кармане скальпель.

– Никогда, я повторяю, никогда не посылай меня! Ты, выродок! Никогда не посылай меня! – и красная пелена ненависти поглотила свет и разум, оставив в сознании только яркие вспышки картины с бесконечным маковым полем.

Сердце лежало на полу и немного подрагивало. Врач вытер пот и посмотрел на себя, на останки когда-то белого халата: должно поместиться. Он ещё раз пнул мёртвое тело Хромого, упал на колени и начал запихивать скользкое и такое тёплое сердце в карман.

Иван знал куда лететь. Неважно откуда – знал, и всё. Важно было другое:

– Успел! – Иван сел на плечо доктора и облокотился на его голову. – Здорово, братик, Хромой!

– Помнишь наш разговор – там, в бане?

– В сауне, – Хромой сел на другое плечо врача.

– Ну да, в сауне. Про то, что правда – в сердце.

– Да, помню. Только у меня теперь нет…

– Полетели, я знаю, где оно… она…

Часть II. Игра

Маленький магазин утром – это отдельная песня.

Песня эта типа гимна надежде на светлое если не будущее, то уж продолжение дня – точно. Потому как до десяти утра продавать алкоголь по закону стало нельзя, а выпить, сами понимаете, хочется, и намного раньше.

Конечно же, продавщицы знали об этом «хочется» и теперь, в эти страшные утренние часы, в глазах определённого контингента представали в образе безграничных решителей судеб. Этакими добрыми феями и последней надеждой в одном флаконе под названием «Утреннее счастье».

Вот и Василий, заглянув в ларёк рано утром, скорее почувствовал, чем заметил этот надменный взгляд – взгляд доброй феи с полицейским прищуром. Не сказать, что Василию было плохо, но и сказать, что хорошо, – значит обмануть читателя ещё больше. Вчера было выпито шесть бутылок портвейна. Зачем? – этот вопрос, как шуруп, вкрученный в голову Василия, раскалывал больной мозг, заставляя дрожать руки и вздрагивать всё тело при любом шорохе:

– Валя, мне плохо… – Василий сделал кислое лицо, хотя и без театра на нём всё было написано.

– А кому сейчас хорошо, Вася? – это был тот самый момент, из-за которого Вале и хотелось приходить на работу. Игра началась.

– Валя, надо… хотя бы пива… – Василий знал эту игру давно: унижение и издевательство с одной стороны, покорность и вежливость – с другой. Несоблюдение правил сулило дикий отлуп от винта и дальнейший каждодневный утренний бойкот с занесением в чёрный список. Кому это надо? Правильно: никому.

– Валюша, ласточка, на складе же есть… принеси полторашку… вот деньги, – Василий решил форсировать события.

Но это было не по правилам.

– Вася, а законы правительства на тебя уже не распространяются? Ты, может, в Кремле начал работать? Или что случилось? – Валя парировала наглость Василия двойным ударным вопросом.

– Ну, Валечка, смилуйся над бедным работником ЖКХ, – Василий склонил голову и вяло улыбнулся. Получилось ужасно.

– Ох вы там и козлы-ы-ы… – Валя практически зашипела. – Да я б, вашу мать!… Расстреляла всю твою кодлу – автомат не дают! Суки, все деньги у меня вытащили за прошлый месяц! Уроды! Одно, шлют эти счета: то за воду, то за мусор, то за хрен знает что! Вы там в этих деньгах решили купаться, что ли?!

– Да я ж простой сантехник, Валя, – пытался оправдываться Василий. – С меня так же дерут. Мы-то тут при чём? Это ж наверху всё.

– Сантехник… – Валя успокаивалась. Она понимала, что перегибать палку в игре не стоит. Василий хоть и пьёт, но, когда вдруг закапает вода из крана, утром бежать к нему. Он мужик простой – за бутылку всё сделает. Другие-то полтыщи снимут, как пить дать…