Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых

Властная элита во главе с ничего не понимающим бегемотом, то есть медведем, делала ставку не на результаты выборов, а на процедуру подсчета этих самых результатов, для чего во всех уголках немаленького леса сновали волки и лисы, запугивая и подкупая травоядных, а на каждой опушке были выставлены наряды легавых, якобы ловивших некую зверюгу, укокошившую троих щенков. На самом же деле бегемот, то есть медведь, боялся зверья лесного, и того, что могло случиться после оглашения «честно откорректированных» результатов подсчета голосов. Зверье же его откровенно недолюбливало.

«Ладно, травоядные – эти способны только желчь изливать да из толпы покрикивать», – думал медведь. А вот с хищниками – реально была проблема. Они молча ждали, когда же медведь оступится…

Нерпа, не переставая, зудела и обещала всем кузькину мать и вырванные годы. Изолированная склочница продолжала доставлять медведю немало хлопот. Он уже и не рад был, что согласился публично осудить ее. Все-таки лучше было бы придушить заразу по-тихому, так нет! Где только этот шакал взялся на медвежью голову?! «Порвем ее, чтоб другим неповадно было!» Мало того, что нерпа теперь круглосуточно визжала из своей ямы и катила бочку на действующую власть, так еще и из дальнего залесья за нее стали вступаться шакалы всех видов и мастей: «Отпусти бедолажную, а не то – заругаемся с тобой, и не видать твоему лесу ни шишек, ни желудей, ни нашего радушия».

Вот и стал бегемот перед выбором: отпустить нерпу и поиметь с три короба проблем, или наоборот – не отпускать, и тоже стать счастливым обладателем аналогичного количества неприятностей. Ему даже пришлось быстренько смотаться в дальнее залесье, чтобы упросить заморских рулевых не пружинить хвосты в сторону его леса, клятвенно пообещать выпустить нерпу, и заверить смотрящих в готовности выполнить любое их желание.

Загладив ненадолго конфликт, косолапый стал тянуть время, чтобы не дать нерпе выйти на свободу до окончания выборов, потому как понимал, что и без того буйная на всю голову скотина, окажись она на свободе во время предвыборной гонки, может превратить расцвет его медвежьей династии в очень быстрый закат. И вот стал наш медведь заложником сложившейся ситуации: с одной стороны – управляющие соседским лесом полумедведи ничего слышать не хотели о заигрывании с шакальством из дальнего залесья, а с другой – шакальство из дальнего залесья обещало лохматому проблемы на всю его косолапую тушку, ежели скотина снюхается с упомянутыми полумедведями.

Бегемот боялся и тех, и других, но никак не мог определиться, кого больше, и потому метался из стороны в сторону, как кикимора на работе. Леший, с ужасом наблюдая за тем, как тает добро в лесных закромах, тем не менее продолжал убеждать окружающих в том, что социальные инициативы медведя уже стали приносить неслыханные результаты, и что вон даже суки в лесу стали ощеняться намного чаще… Интересно, что весь этот бред зверье воспринимало не иначе, как шумовой фон обезумевшей от безнаказанности скотины, поскольку все прекрасно понимали, что лучше не будет. По крайней мере – при этом медведе. Леший же был не настолько глуп, чтобы верить в произносимую им муть, но достаточно умен, чтобы вещать именно то, чего хотел слышать от него медведь с его алчным выводком.

Соглядатай совы передал пернатой все услышанное на поляне, и пучеглазая немного успокоилась. Ну не могла она поверить, что котяра был способен на такой примитив. «Хотя, – думала она, – иногда из примитивных вещей получается немалый гешефт, как, например, мое волшебное болото. Вот кто я здесь? Никто. Зато на болоте я – царица. Даже нет, прынцесса. Или вот так – королевишна. А еще – красавица и умница». В конце концов, пернатая поверила в спектакль, разыгранный кабаном, и в красках пересказала старому шакалу, что это именно котяра затеял смуту на поляне возле болота, и уж конечно – не без участия кабаньего предводителя. Надо было видеть морды шакала и лешего – они бесились, брызгали слюной, визжали и трещали от злости. Спокойным, вернее – безразличным оставался только медведь, потому как не понимал смысла происходящего по причине недосыпания да крайней усталости от меда, гульбищ и кикимор. Животная смотрела стеклянными глазенками в пустоту, оперевшись о дерево.

– Котяру, заразу, на разрыв, немедленно! – орал старый шакал. – Вот же скотина, вот же прохвост! И это за все мое добро к нему! И даже если и не добро, то хорошее расположение – уж точно. Я ведь к нему, как к собственному щенку относился, в преемники звал. А он!..

– Ты же меня в преемники звал, – развел лапами леший.

– Тебя я, злопамятная и алчная животная, звал уже после того, как на кота надежды не было.

– А если бы была? – возмущенно спросил леший.

– А если бы была – то тебя бы здесь не было. Котяра, хоть и зараза, а умнее и хитрее тебя раз в сто, если не больше.

– Так уж и в сто, – пробормотал леший, понимая, что аргументировать нечем.

– Уж поверь мне! Стыдно признать, но эта скотина меня не единожды оставляла с носом. А сколько шишек мне это стоило! Все, достаточно! Рвать заразу, и незамедлительно.

– А как? – поинтересовался леший.

– Ты в преемники хочешь? – спросил шакал.

– Хочу! Очень!

– А раз хочешь – то и думай, как от конкурента избавиться.

– Да чего тут думать – послать волков, и дело с концом.

– Я же сказал думать, а не тупо перебирать варианты. Котяра находится в стане кабанов и якшается с самим их предводителем, которому молодые кабаны в пасть заглядывают. А ты слышал когда-нибудь, чтобы старый кабан своих товарищей сливал?

– Нет.

– Вот и я не слышал. А волки-то наши кабанам конкуренцию вряд ли смогут составить. И уж тем более – на их территории. Так что, предложение твое – глупое, непродуманное и бесперспективное. Одним словом – садись, и думай дальше.

– Может, отравить, а? – робко спросил леший.

– Может и отравить, но только как?

– Да так же, как в аглицком лесу, когда переметнувшемуся волчаре в лужу отравы подсыпали.

– А кто подсыпать будет, а? Может, ты?

– А че сразу я? У нас что – волков нету?

– Да волки-то у нас есть, вот только – кто их к коту-то подпустит? Да и потом – не станет котяра с первым встречным из лужи сербать. Вот по-любому не станет.

– Такой гордый?

– Такой умный, – громко сказал шакал и, немного подумав, добавил: – Хотя вариант с отравлением мне определенно нравится.

– Так – будем травить? – с радостью произнес леший.

– Будем думать, – не дал развить тему шакал. – Будем долго думать и быстро действовать. Иди и мозгуй, включай воображение, подключай злость, коварство и подлость, выстраивай все в сценарий, и только тогда приходи. Понял?