Дмитрий Поляков (Катин) - Скользящие в рай (сборник)

К его удивлению, девушка даже присела от смеха, захлопала в ладоши и расширила восхищенные глаза.

– Я видела такого – в кино!

– В кино! – фыркнул Глеб, отхватив внушительный глоток из фужера. – Да с такими мигелями я отгонял по прериям не одну сотню миль на красном гоночном «феррари»! Мы охотились на капибар – знаете, такие кровожадные кошки наподобие леопарда, только коричневые и с мордами, чем-то напоминающими коал. У них бег извилистый, как у тушканов, но скорость при этом – форменная торпеда; они умеют так внезапно останавливаться, что ты пролетаешь мимо, даже не заметив, что впереди уже никого нет. Удар лапой этой зверюги легко валит с ног носорога. Да что носорога! Одна такая кошка перевернула нашу машину, как консервную банку, и нас спасло только то, что у Мигеля в нагрудном кармане пиджака оказался огненно-красный носовой платок – часть его национального гардероба. Он принялся махать им перед носом капибары, та решила, что это огонь – «Маугли», надеюсь, читали? – и обратилась в бегство, трусливо поджав свой короткий свинячий хвост.

Из глаз Лизы потекли слезы.

– Мы гонялись за ней до рассвета: взять именно эту стало вопросом чести для моих спутников, а такими вещами там не шутят. От нетерпения они отбивали воинственный ритм скошенными каблуками своих жестких мексиканских ботинок. Им удалось набросить лассо на заднюю лапу зверя, и он тащил нас с километр, не меньше, вместе с «феррари». Видимо, с перепугу он принял наши кипенно-белые костюмы за возмездие. На берегу океана я их покинул, поскольку мое воображение поразил красочный вид утреннего побережья. Чем не мечта – синее небо, зеленое море, желтый песок. С пятном ослепительно-белого бунгало.

Он сдулся разом, как пробитая покрышка. Пропустив глоток, Глеб задумчиво отодвинул пустой стакан в сторону.

– Уж не скучаете ли вы на этом празднике жизни? – сухо поинтересовался он после короткого молчания.

– Я? Почему вы решили? – вытирая салфеткой глаза, пожала плечами Лиза. – Я не привыкла зависеть от каких-то там праздников жизни. У меня всегда свой праздник. – На мгновение лицо ее как бы остекленело, в глазах метнулся болезненный блеск. – В Лондоне тоже умеют веселиться, – сказала она ровным голосом, – и для этого мало что нужно, кроме себя любимой… Когда опять соберетесь на охоту, дайте слово, что возьмете меня с собой.

– Угу, – буркнул Глеб. – Непременно.

– Обещаете? – Она неожиданно коснулась его руки.

– А-а, вот ты где! Битый час ищу тебя по всему дому, – послышался высокий мужской голос, и на террасу из сада поднялся безупречно свежий молодой красавец. Каждая деталь его элегантной наружности претендовала на то, чтобы быть изюминкой comme il faut – от красного галстука-бабочки до голливудской челюсти, но более всего зачаровывала невероятно аккуратная, словно выбитая из черного мрамора, прическа, и, конечно, походка – вернее, весь спектр сопутствующих ей движений, – так ходят люди, приученные к безусловному успеху. Молодой человек приблизился к Лизе и, приобняв ее, поцеловал в висок, как это делал Феликс, при этом Лиза слегка отстранилась, смущенно посмотрев на Глеба.

– Я здесь. Зачем меня искать? – сказала она с заметным вызовом.

– Но как же, Зонэгль, можно сказать, с ног сбился, хочет с тобой танцевать, а у него подагра, – пояснил молодой человек, став между девушкой и Глебом, чем вольно или невольно подчеркнул, что в данную минуту наличие последнего для него несущественно. – Надо идти. Там забавно. Соболев – дурак, Алябьев – пьяница, на нем брюки лопнули, когда он к соболевской жене нагнулся ручку поцеловать. Соболев стал смеяться, а сам машинально себя осматривает, все ли в порядке. И нашел: ширинка нараспашку. Глянул на жену – у той шиньон набок. Схватился за руку – бриллиантовой запонки нет. То ли забыл, то ли потерял.

– В общем, там большое веселье.

– Да ты не в духе! Ладно, я ведь и сам хочу пригласить тебя на вальс. А Зонэгль просто пользуется своим политическим весом, его куртуазные шашни ни для кого не секрет. Он же не знает о нашем решении, Лиза. Тебя там все спрашивают: Сонин, Умар, Эвелина с мужем – все. Мисс Кругель, без пяти минут миссис, вы – в центре внимания!

Продолжая сыпать подробностями вечеринки, он попытался увести Лизу с собой, но та вынула локоть из его руки и дотронулась до плеча Глеба, который уже повернулся к ним спиной.

– Послушайте, – сказала она, – а ведь мы с вами даже не познакомились.

– Глеб, – сказал он. – Можно Глеб. А вы Лиза. Так?

– Так.

Молодой человек выступил вперед и с легкой досадой на лице вынул из пухлого бумажника визитку.

– Морозов-Леверштайн, председатель совета директоров финансово-инвестиционной корпорации «Леверштайн и Ко», – представился он, растягивая гласные, и протянул визитку Глебу. – Род вашей деятельности не соприкасается со сферой больших цифр?

– Нет, – ответил Глеб. – Я играю на бильярде.

– Что? Гм… – замешкался Морозов-Леверштайн и вопросительно посмотрел на Лизу. – Играете на… бильярде?

– Увы. Я игрок.

– Игрок… что ж, это… трудно себе представить… А впрочем, – он крепко обнял Лизу за плечо, – нам все-таки следует показаться Зонэглю. Он один, без жены. И вовсе не обязательно с ним танцевать. К тому же сейчас твой отец должен обратиться к гостям с небольшой речью перед ужином. Нам нужно быть рядом. Между прочим, Умар хотел познакомить меня с торговым представителем «Санофи», это очень большой и нужный человек. Я бы хотел, чтобы ты поболтала немного с его женой. Ее зовут Ирма. Она дура. Идем, дорогая.

Лиза внимательно посмотрела на Глеба ясными, блестящими, несколько опечаленными глазами, потом кивнула и направилась внутрь дома. На пороге, чуть приподняв подбородок и сверкнув эмалью сытого, здорового оскала, Морозов-Леверштайн отметил Глеба быстрым взглядом и, спустив с плеча девушки руку, хищно вжал раскрытую ладонь в ее соблазнительно покачивающуюся ягодицу.

Музыка оборвалась. Шум постепенно стих. Глеб облокотился о парапет. Что-то в этой девушке удивило его. Но он не стал об этом задумываться. В шипении динамика послышался вздох, потом скрежет, затем голос Феликса извинился за скучный вечер, но был перебит аплодисментами и даже свистом. «Я понимаю, друзья мои, – начал он устало, – что в такое непростое время мы должны чаще встречаться. Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке. Верно сказал поэт, очень верно. Вы знаете, – голос Феликса окреп, – что мой дом открыт для каждого, кого я люблю. Я хочу напомнить вам, что ад – это все, что отделяет нас от гармонии. И вряд ли можно найти лучшие слова! Но гениальный Новалис жил на Олимпе, а нам приходится решать земные вопросы, не правда ли?.. Как нам услышать и воспринять эту песню мира?..»