Леонид Нузброх - Посредник

Я вспоминал о ней всё реже и реже, и она, эта ночь, уже начала казаться мне чем-то нереальным, надуманным. Но совсем забыть я её не мог.

Не забыл эту ночь и Владимир. В офицерском училище он постоянно вспоминал о Вале и их последней встрече. То, что она не захотела той ночью выслушать и простить, угнетало его. Владимир сидел на занятиях, а мысли его в это время были с ней, Валей. В сотый, тысячный раз он мысленно объяснял ей, почему так всё сложилось, доказывал свою правоту. Это стало у него не проходящей навязчивой идеей. Из каждого увольнения он возвращался пьяный. Когда его перестали отпускать в увольнения – убегал без разрешения.

Однажды, самовольно покинув расположение училища, Владимир отправился в ресторан. Сев на свободный стул у стойки бара, он за короткое время выпил столько, что бармен отказался ему наливать.

– Что, жалко? Для меня – жалко?! Да у меня две медали!.. Ладно! Не наливай! Не надо! – Пьяно заорал он, и наотмашь ударил по стойке бара рукой. Его стакан отлетел в сторону, опрокинув ещё чьи-то два стакана, и упал на пол, разбившись вдребезги. Облитые выпивкой клиенты шарахнулись в сторону.

– Что, не нравится?! Да кто вы такие?! Что вы понимаете?! Что вы знаете?! – продолжал он свои разглагольствования. – Вот Посредник – тот знает всё! Но ничего никому не расскажет. Ни-че-го! До поры-до времени. Он расскажет только тогда, когда придёт час «X», и тому, – при этом он многозначительно поднял указательный палец вверх, – кому надо! А вы, – он обвёл пальцем зал, – никогда ничего не узнаете. Потому что это – Го-су-дар-ствен-ная тайна!

Кто-то позвонил в комендатуру. Появился патруль. В обычном составе – офицер и двое сопровождающих. Попросили предъявить увольнительную. Не оказалось. Проследовать в комендатуру отказался. Пришлось применить силу. Дело привычное… Результат оказался плачевным: перелом бедра, два перелома кисти, открытый перелом предплечья и перелом челюсти в двух местах. Последнее – у офицера.

Подоспело подкрепление, и Владимира всё-таки скрутили.

Учитывая его прежние заслуги, а может, заслуги покойного отца, тяжёлых последствий для Владимира эта драка не повлекла. Отсидел своё на гауптвахте. Да и то, не на гарнизонной, где порядки были намного жёстче, а на гауптвахте своего училища. Но, вероятней всего, произошло это потому, что в КГБ не принято было отдавать «своих» в чужие руки. Вопрос престижа.

Только вышел – начали таскать в Особый отдел. Начались допросы, посыпались вопросы: «Чей псевдоним «Посредник»? Его приметы? На какое государство работает? Какая государственная тайна этому самому «Посреднику» известна? Кому он должен передать информацию? Когда и где назначена следующая встреча?»

Владимир открещивался, как мог: мол, не помню, пьян был в стельку. Мало ли что спьяну ляпнешь, лишь бы получить сто грамм водки? А следователь ему в ответ:

– Ты тут нам песни не пой: пья-я-ный был…Пья-ный-пьяный, а костей наломал, как дров!

Но Владимир твёрдо стоял на своём:

– Глупости всё это. Спьяну ляпнул! – и от него до поры до времени отстали, поняв, что без улик давить на него бесполезно.

Хоть и свой он был «в доску», – а дело не закрыли. В Особом отделе ведь тоже не дураки сидят, и хлеб свой даром не едят: вычислили, что «сломался» то он дома, в отпуске. Значит, там и прошла вербовка. Вот там и надо искать этого «Посредника»!

И отправили «дело» Владимира спецпочтой в КГБ нашего города.

Задумавшись, я медленно шёл по тротуару и лишь только тогда, когда сидевший на заднем сиденье человек окликнул меня, обратил внимание на медленно ехавший рядом автомобиль.

– День добрый.

– Здравствуйте.

– Далеко? Садись, подвезу.

– Спасибо. Я уже почти пришёл.

– Садись-садись. Надо поговорить.

– Что ж, как не сесть: не каждый день выпадает случай покататься на белой машине!

– Так твои «жигули» тоже белые!

– Так то белые «жигули», а это – белая «волга»! Есть разница? Да ещё «ГАЗ-24»! Потом смогу хвастаться, что меня подвозили к дому на машине Комитета Государственной Безопасности.

– А откуда ты знаешь, что Комитета? – прищурившись, спросил он.

– Белых двадцатьчетвёрок в нашем городе не так уж много. Любой водитель знает их наперечёт.

Он улыбнулся:

– А с чего ты взял, что мы поедем домой? Я сказал – подвезу, но не сказал, что домой!

– А куда? – от удивления я даже остановился.

Вскоре я уже стоял перед следователем-майором в одном из кабинетов Комитета Государственной Безопасности. Изучающе осмотрев меня с головы до ног, он спросил:

– Знаешь, зачем тебя сюда привезли?

– Нет.

– Садись, – кивком головы он указал на стул.

– Спасибо.

Я сел на стул и посмотрел на майора, снова углубившегося в чтение лежащих на столе бумаг.

Как коренной житель, я знал практически всех более или менее значимых людей нашего небольшого города. Не то, чтобы был с ними в каких-то приятельских отношениях, а так, с кем-то познакомился, обращаясь по каким-либо вопросам, о ком-то знал понаслышке. Но этого майора я не знал.

«Наверное, из недавних, – подумал я. – Но почему у меня такое ощущение, что я с ним уже где-то сталкивался или, по крайней мере, что-то о нём слышал?»

Вдруг моё сердце ёкнуло: «Ну, конечно, как я не вспомнил сразу?! Рыжий, курносый! Именно этого майора описывал мне Владимир! Владимир?! Господи, – Владимир!!! Не по его ли душу я здесь?!»

В моей памяти, как при ускоренной перемотке, промелькнула та давняя летняя ночь.

И только теперь, когда я сидел перед следователем КГБ, до меня начал доходить истинный смысл того, что же произошло той ночью: той проклятой ночью я ступил на территорию, на которую ни один нормальный человек не ступит – я узнал ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКРЕТ! Да ещё из таких, которые Государство охраняет с особой тщательностью и жестокостью: диверсионная деятельность КГБ на территории враждебного государства!

Господи! Куда меня угораздило вляпаться! Да-а, если причина того, что я здесь – та ночь, то мне надо быть трижды внимательным и трижды осторожным. Потому что достаточно лишь вскользь посмотреть на этого холёного майора, и сразу станет понятно: уж этот не упустит случая намертво увязать меня к этому делу! Вот именно: намертво! А как же: сионистский след! Только этого мне не хватало!

Майор дочитал какой-то документ, положил его в папку, поднял голову.

– Ну, приступим. Так как наша беседа строго конфиденциальна, для начала подпиши эту бумагу. В ней сказано, что ты предупреждён об ответственности за разглашение любой информации, о которой тебе станет известно в стенах этого здания… Так. Подписал… Теперь подпиши здесь. Это – о том, что ты предупреждён об ответственности за дачу ложных показаний. Да-да. Вот там… Подписал, – с ноткой удовлетворения в голосе сказал он и убрал подписанные мной бумаги в папку. – Теперь слушай.