Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки

– Крылья! – заорал я, внезапно припомнив вдолбленный Ла Кертом под кожу инструктаж.

Из последних сил представил себе… нечто вроде самолета «Стелс» с собой, Динешем и Машурой на макушке. По-моему, описанный саттардцем планер должен был выглядеть именно так. Но, может, я ошибаюсь?

Тело мое тем временем приняло горизонтальное положение вместо вертикального, уши больше не закладывало, и я осмелился оторвать одну руку от… ну, от того, за что держался, и стереть липучую дрянь с век. Лучше бы я этого не делал! Как там по-умному называется боязнь высоты? По-моему, недомогание вполне объяснимое, когда под тобой только полосатая жестянка и сотни метров пустоты с перспективой посадки на очень жесткие и острые камни. Последовав мудрому совету не смотреть вниз, я возвел очи к небу. Оно было розовое в черно-белую крапинку. Не знаю, все ли исуркхи из Крома отправились за нами в погоню, но тех, что попались мне на глаза, было столько же, сколько пятен на далматинце.

Я повел головой по сторонам. Динеш болтался башкой вниз, свесившись с хвоста нашего импровизированного летательного аппарата. Не уронили мы парня только благодаря толстому слою паутины, прилепившего бессознательного пилота к поверхности планера. Вообще эта дрянь была повсюду. Машура, скорчившаяся на носу, напоминала кокон, так ее опутало. Правильно, нечего было вперед батьки лезть, то есть меня отпихивать… Тут я как-то обеспокоился. Динеш вроде в отключке, сестра тоже не подает признаков жизни… Может, эта гадость ядовитая? И где теперь Ноал? А Ла Керт?

– Идиот!

Ну вот, вампир легок на помине. Летит себе, крылышками стрекозиными помахивает, только прическа растрепалась.

– Чего вы обзываетесь? – возмутился я.

– А как еще называется ди-существо, которое само лезет в объятия смерти? – высокопарно окрысился вэазар.

– Вообще-то я вполне жив, если вы этого еще не заметили, – буркнул я, а у самого та самая Маруська на душе заскребла когтями.

– Надолго ли, – хмыкнул Ла Керт. – А товарищи твои как?

Действительно, а как? Пожать плечами, когда двумя руками держишься за то, на чем лежишь плашмя, довольно трудно, так что я озвучил сомнение словами:

– Погано, кажется. А что это было-то?

– Зло, – доходчиво пояснил вампир.

– Ага, а я-то думал, чего от него морда так чешется, – фыркнул я. – Нет, а серьезно?

– Серьезно, – проворчал Ла Керт, ловя крылом восходящий поток воздуха. – Это ненависть Ноала. Разъедает сердца хуже кислоты.

– В смысле? – В носу у меня подозрительно засвербело, и я чихнул. – Фигурально выражаясь?

– Буквально, – и вампир умудрился пожать крыльями прямо в полете.

Жесть! Я прислушался к ощущениям в собственной груди. Ничего, вроде нормальные были ощущения, хотя пульс сейчас явно зашкаливал. Динеш тоже начинал шевелиться, серая пелена на нем порассосалась. На всякий случай я ухватил его за ногу – дальше не мог дотянуться – и втащил как можно дальше на крыло. Зато вот Машура так и лежала коконом. Я постарался не падать духом:

– Чего-то я не понял. Вот у меня же ничего не разъело. Ну, может, прыщи вскочат, так одним больше – одним меньше… Да и Динеш очухивается.

Ла Керт глянул на меня как-то с жалостью:

– Скажи спасибо, что девочка приняла на себя первый удар.

Эх, так бы и врезал вампиру, если б руки у меня не были заняты!

– Вы что же… А как же… – Слова забывались, присыхали к языку, наскакивали друг на друга. – Вы ее вылечите? – наконец, удалось выдавить мне.

Ла Керт сник, сиреневая шевелюра упала на глаза:

– Ноал – демиург, ты забыл? Что моя магия против его?

– Нет, это вы забыли, что я тоже демиург! И я приказываю вылечить Машуру! Приказываю попробовать, а если не получится, то я… то я…

Дыхания не хватило, будто в горле застрял бьющий в лицо ветер. Я перевел горящие глаза на исуркхов, кружащих над нами, как траурные птицы, на девушку, в кожу которой медленно впитывались последние серые нити, придавая ей пепельный цвет.

– Это все ваш распрекрасный план! – вырвалось у меня. – Ведь это вы должны были освободить Машуру и позаботиться о ее безопасности…

– Я должен заботиться о твоей безопасности, Лиан! – оборвал меня Ла Керт. – Именно это я обещал дракону Женетт. Постарайся посадить э-э… планер как можно ближе к Грани – исуркхи ее опасаются. Я тут же отправлю нас в Средний мир. На обратную дорогу энергии уйдет меньше, потому что…

Но я уже не слушал. В голове что-то щелкнуло, и все вдруг встало на свои места, как кусочки головоломки:

– Значит, поэтому вы хотели сначала в одиночку в Кром отправиться? – перебил я вампира на полуслове. – Скажите, что бы вы нам наплели, когда бы без Машуры обратно вернулись? Что пришли слишком поздно? Вы ведь знали, что Ноал будет там. Скажите, если б не упрямство ее брата, вы вообще хотя бы попытались пробраться в гнездо?

– Я не знал , что Ноал будет у исуркхов, – отвел взгляд Ла Керт. – Я только предполагал, что он может использовать аватару.

Ага, а предположениями с нами, ди-существами, делиться вэазар, значит, нужным не счел? У меня внутри все закипело:

– Это вы… Это ты, гад, Машуре велел меня защищать, а? Ты ее надоумил?

– Нет, Лиан, – вампир изобразил благородную печаль. – Я просто рассказал ей правду о тебе, а девочка сама сделала выводы. Кстати, очень правильные выводы…

– Да… какую правду, мать твою! Кто тебя вообще просил?! – уже орал я.

Динеш зашевелился, приподнимаясь на доске, и мне пришлось отвлечься на управление Торбуком. Мы уже были недалеко от Грани, и «ангелы мести» подотстали. Мне, признаться, и самому было не по себе в такой близости от вставшего на дыбы черного зеркала размером с небоскреб, но злость на Ла Керта и на самого себя пересилила осторожность. Я посадил «планер» прямо перед его отражением. Торбук проехался пузом по камням с десяток метров и встал. Вампир приземлился рядом, но я не удостоил его даже взглядом.

– Как… Машура?.. – прохрипел Динеш голосом сухим, как песок.

Я только тряхнул головой. Вдвоем мы уложили девушку на землю.

– Почему она… такая? – дрожащей рукой брат провел по ее пепельным волосам, коснулся серой щеки.

– Вот у него спроси, – зло махнул я в сторону Ла Керта и приложил ухо к груди под кожанкой.

В ушах у меня все еще свистел ветер, но мне показалось, что я услышал робкий намек – даже не на стук, а на трепет крыльев бабочки по стеклу. Может, не все еще было кончено?

Я скатал Торбук в полосатую сферу с рукоятью и красной пимпочкой на конце. Взял Машурину безвольную ладонь в свою, а свободной рукой запустил волчок. Ла Керт и Динеш в отражении Грани перестали эмоционально размахивать руками и уставились на меня. Вокруг стало очень тихо, только жужжал себе довольно Торбук.