Евгений Щуров - Это не страшно

Все эти мысли проносились в голове Ивана параллельно болтовне ни о чем в зале отдыха. Он решил сегодня бабушку кончить. Для этого надо было только на минутку-две вытащить постовую медсестру из процедурной, и он решил использовать санитарку. Утром, днем проще входить в процедурный кабинет, вечером – ты на виду. «Дам, кто там у нас сегодня из санитарок дежурит, штуку и попрошу во время вечерних инъекций, под каким-нибудь предлогом вытащить медсестру из кабинета.» А там – вопрос техники. А это – он уже умеет и ему уже не страшно. Да было ли страшно? Кажется, нет. Правую руку он все равно тихонечко засунул под Юлькину попку.

Вызвали в приемное. Привезли очередную развалившуюся бабулечку. Настолько старую, что, казалось, привезли ее не из дома, а прямо с того света. Да и сама она все приговаривала: «Ну что вы меня все мучаете, в больницу и в больницу, дайте дома спокойно помереть»… Давно Турчин не слыхал столь мудрых слов из уст пациентов.

Бабулечку привезла весьма колоритная особа, доктор «скорой помощи», Екатерина Федоровна. Она обладала даром любить и жалеть всех подряд: людей, собак, козявочек, мурашек на асфальте, ну а прежде всего – больных бабушек и дедушек. Еще Екатерина Федоровна была крайне насторожена на предмет каких-то скрытых у пациента заболеваний. Любая боль в грудной клетке она расценивала как приступ стенокардии, симптом одышки – как признак отека легких. Екатерина Федоровна была ужасной перестраховщицей! Дежурившие по больнице с ней в смену доктора заранее обрекали себя на бессонную ночь. Одно время они были добрыми приятелями с Шастиным, тот тоже к пациентам всегда внимателен и серьезен. Но когда Екатерина Федоровна стала возить на его дежурствах всех подряд (в плане отечественных дурацких стандартов показаний к госпитализации она была, конечно, права), Шастин как-то сказал ей вслух: «Кроме знаний врачу еще нужна интуиция. Еще один остеохондроз ночью привезешь – убью». Сказал это так своим спокойным, тихим голосом, повернулся и ушел спать. Стоявшие вокруг рты пораскрывали. Ну и пошла за Шастиным молва: дежурный врач, никого не принимающий, «скорая» стала побаиваться всех подряд таскать, да пугать Шастиным стали особо охочих до госпитализации дедушек и бабушек. Говорили «скорачи»: сегодня Шастин, он вас не примет, а вот завтра – Чудов, тот все берет. Действительно, доктор Чудов принимал всех без разбору, да еще дергал постоянно дежуривших на дому узких специалистов. Посмотрев, как Чудов работает, Турчин однажды высказал ему:

– Знаешь, вместо тебя шофера можно на дежурство оставлять: по телефону и он спеца может вызвать. Даже закадычный друган Лыкин – и тот возмущался, когда Чудов выдергивал его из семейной постели по какой-нибудь ерунде: ты же сам бывший педиатр, ну позвони, на худой конец!

– Все равно запись в истории оставить надо было, – гундел Чудов, но вызывать стал реже.

Бабушка была осмотрена, явно безнадежная, два-три дня «усиленного» лечения – и все; но вдруг Турчин, несмотря на умоляющие взгляды родственников, отправляет бабушку домой. Неожиданно для себя, в первую очередь! Сперва, как бы паук, алчно озирал со стороны возможность заработать на бабушке, и вдруг, будто другой человек совершил поступок, отказав бабушке в приеме и ошалел от собственной глупости. Статистика смертей, была в порядке, никто и не думал думать, отчего старики стали помирать чаще, а Иван Николаевич вдруг внутренне заупрямился. Турчин был в трансе от собственного внутреннего непонимания складывающейся ситуации.

Да и не чаще старики стали помирать, собственно говоря!

Статистика смертей в наших периферийных «геронтологических» стационарах известна всем врачам-терапевтам: 15–20 дней все относительно спокойно, редко один – два случая на инфарктах набегут, затем три трупа подряд за два дня. Последние две-три недели выдались спокойными и вот сейчас, как раз, можно подтвердить статистику – дедуля в палате отделения не зная того сам, готовится к смерти, бабуля – в приемном покое, родственники – с интеллигентными умоляющими глазами (возьмите бабушку, мы заплатим, мы же ВСЕ ЗНАЕМ И ПОНИМАЕМ!). Вот это «знаем и понимаем» внезапно покоробило Ивана – палача. С его небескорыстной помощью молодые и здоровые избавляются от старых и ненужных. Правда, есть группа товарищей, родственников, упрямо вытягивающих своих девяностолетних дедушек и бабушек. Думаете из пламенной любви к предкам? Не-а. Из-за того, что этот, уже давно не ходящий самостоятельно, ничего не видящий и не слышащий, оправляющийся в памперс человек, которому не смогли создать в свое время достойных для жизни условий, до капли выжатый Советским государством, забытый в перестроечные годы, является участником Великой Отечественной войны и получает замечательную, по меркам провинциального городка, пенсию, которая естественно, за ничтожным исключением, идет на нужды семьи. Таких стариков родственники тянут до последнего! Лишь бы жил! Неважно, в каком состоянии, но это – источник дохода, семейный бизнес. Тут частенько и вкладываются, так, помаленьку, прибыль все равно будет, почтальон принесет заветную пенсию «нашего обожаемого дедушки».

– Что, доктор, не берете? – довольно спокойно спросила вслед уходящему на крыльцо Турчину Екатерина Федоровна. Родственники с интеллигентными лицами потянулись за ним. И тут за спиной Турчина прозвучали слова: «Доктор, можно мы с Вами отойдем в сторонку?» Магические слова! Эта простенькая фраза вернула Ивана Николаевича на грешную землю, все в голове заработало как надо, исчезло недоумение, непонимание и все встало на свои места.

От кучки родственников отделилась средних лет дама и они с доктором прошли в сад. Турчин закурил, дав прикурить и даме. Родственники вернулись в приемный покой. Екатерина Федоровна стояла на крыльце и тоже вытягивала из пачки сигарету. За ними не пошла. Мысль ее была простой и незатейливой: сейчас дама даст доктору одну-две тысячи и он положит ее пациентку. Дала же мне пятисотку, чтобы я свезла бабусю в больницу! Хотя нет, даст полторы. Возьмет, куда денется!

Дама оказалась церемонной особой. Она представилась. Представился и Турчин. Особа принялась подробно выспрашивать об отделении, врачах, медсестрах, санитарках даже, как они ухаживают за такими пациентами. Иван Николаевич охотно отвечает на вопросы дамы и как рыбак ждет нырка под воду поплавка, ждет основного предложения Елены Константиновны, так представилась дама. Они прошли уже в глубину сада, докурили сигареты, встали друг против друга. Садиться не стали – лавочки были влажны от частых и коротких дождей.

– Иван Николаевич, – начала дама. – Некоторое время назад нам стало трудно ухаживать за бабушкой: она капризничает, ругается, творит беспорядки в доме…