Ирина Щеглова - Йоха

Инна хотела определенности, Йоха хотел познания и новизны. Вершина покорена, пора двигаться дальше. Ученица начала превосходить учителя. Инна продолжала учиться, готовила диссертацию по педагогике, занималась начинавшим входить в моду Рейки. У нее были свои друзья, Йоха ревновал к ним. Поездки и связанные с ними проблемы стали надоедать Йохе… Инна позволила себе упреки, маг и волшебник Йоха на глазах превращался в скучающего мужика. Вечная проблема: женщина хочет любви, мужчина – быть свободным.

– Ты больше не любишь меня? – спрашивала она воспаленным шепотом, и глаза ее горели в темноте, тело было сухим и жарким.

– Милая, я очень привязан к тебе, но ведь ты знаешь мои цели! Ты хочешь мужа? Я не гожусь для этого.

Она вскакивала с дивана в его спящей квартире и голая металась от двери к окну. Нельзя громко говорить, спят родители. И она звенящим беззвучием проклинала его и прощала, и звала! Он лежал молча, закинув руки за голову, и смотрел на нее, мужчина, который ничего не хочет от женщины. Он стеснялся родителей, её страстность пугала его.

Однажды, в момент такой ночной ссоры, после бурного объяснения, наступила отчаянная близость. Это было так бешено – жутко, что взрывной волной от их тел накрыло подстанцию, и во всем микрорайоне погас свет

Все равно, ничего нельзя изменить! – в отчаянии постигала Инна.

«Родителей жалко», – думал Йоха, умиротворенно засыпая на груди девушки.

«Пора кончать»! – глухая тоска захлестнула ее, накрыла с головой, и… отпустила. Инна с благодарностью посмотрела в потолок в надежде, что там, далеко ее боль услышана, и еще: все в ее жизни будет теперь правильно, или почти правильно!

Несколько лет пришлось ей прожить, чтобы до конца осознать произошедшее в ту ночь.

Совесть Йохи была чиста. Он шел прямо, не оставляя хвостов за собой. Уверенный такой человек, так и не почувствовавший в ту ночь черной воды, что подкрадывается к спящему, заливает ему нос и уши, проникает в тело и старается замутить душу.

Грустный Бог смотрел на спящих и скорбел о наших бедах и горестях:

Пройди свой путь, Человече! Ты сам себе избрал его! Твоя беда уже стоит на пороге, плати по счетам!

«Как гнусно» – думал Йоха, ворочаясь с боку на бок на маленькой неудобной кровати, придвинутой им к печке. За стенкой скрипели пружины, слышался смех и шушуканье. Йоха кряхтел и ворочался, звуки затихали, потом возобновлялись с новой силой,

«Это ведь моя женщина! – тосковал Йоха, – Это я был с ней на той кровати! И так же скрипели пружины… Почему? Ну, почему!» Три дня, проведенные под одной крышей с бывшей любовницей и лучшим другом, мало того – учеником, доводили Йоху до бешенства:

– Научил на свою голову, – злился он.

– Сам хорош! – веселилось его второе Я, – чего ты тут делаешь? Чего ждешь? Думаешь, сейчас она выскочит к тебе, в чем есть, а Денис просто исчезнет, или останется рыдать в углу?!

– Замолчи! – приказал себе Йоха.

– Вернись! Я все прощу! Нет, ни за что! Упреки, подозренья, – не унимался его двойник

– Я спать хочу! – взмолился Йоха.

– Спи, я не мешаю

– Да чешется все! – Йоха с раздражением вцепился в плавки. В паху действительно творилось что-то неприятное.

– Надо заснуть, завтра уеду, – обиженный отвергнутый любовник с трудом дождался утра.

Парочка, не выспавшаяся после веселой ночи, делала удивленные глаза. Коварная изменница – Эля и лучший друг – Денис вяло настаивали, чтобы Йоха остался, но тот был непреклонен. Он обиделся.

Всего неделю наслаждался Йоха обществом Эльки – зеленоглазой красавицы, дочери богатых родителей, манерной и холеной. Всего неделю, и вся она прошла в этом же сельском домике из двух комнат. Правда многообещающая Элька на деле оказалась странно зажатой, поэтому малоопытный Йоха стеснялся, и секс у них был раза два, не больше. Но ведь был же! Потом они вернулись в город, и Элька принялась творить что-то непонятное. Она явно предпочитала Дениса. И в один прекрасный вечер, явившись абсолютно пьяной, повисла на шее у Йохи, требуя подать ей Дениса, не медля ни секунды. Йоха с трудом оторвал от себя девчонку и отправил спать. А Денис очень прочно занял его место по неизвестной Йохе причине.

Зачем он поехал с ними в этот дачный домик? Насладиться собственным горем? Чего хотела эта девчонка? Неужели она настолько развратна? Чего он не смог ей дать, и что это такое есть у Дениса? Первые мужские сомнения терзали Йохину душу, и еще мучительнее чесалось в паху.

– Французский насморк, – констатировал друг-медик, посмеялся и дал таблетки, – больше ничего не пей, а то потом ничем не вылечишься.

Понурый Йоха осознал всю женскую подлость. Он пошел к Денису и злорадно спросил о здоровье. Лучистые глаза Дениса светились радостью, он влюбился, и знать ничего не знал об иностранных болезнях. Да и зачем? Ведь их отношения с Элей не зашли так далеко… Йоха совсем опечалился. Подлая Элька, узнав, что заразила Йоху, просто переключилась на Дениса, выдержала время, дабы здесь все было чинно – благородно. Йоха негодовал.

Правда, на общем мрачном фоне жуткой измены появилось светлое пятно – приехал Борис от родственников, живших где-то у моря. Узнав о случившемся, наглый Борька решил мстить беспощадно и разрушил идиллическую дачную жизнь Эльки с Денисом. Он без приглашения явился к счастливым любовникам и ухитрился отравить жизнь не только им, но и всем соседям. Только Борька так умел пакостить. Он устраивал охоту на «дикие помидоры» и картошку, на чужих огородах, разумеется. Он вынуждал Дениса участвовать во всех своих затеях, не давая ему возможности побыть с Элькой. По ночам Борька закатывал шумные концерты под гитару и магнитофон. Он жег костры, рискуя сжечь все вокруг. Он приводил каких-то темных личностей и обкуривался с ними травкой. Борька довел всю деревню до состояния тихого ужаса, а сам, при этом, оставался, здоров и весел. В конце концов,. кто-то из отчаявшихся соседей догадался позвонить, и Элькины родители силком вывезли в город всю троицу.

Элька устроила скандал, и Денис стал ее официальным любовником, они поселились вместе. Женщины прочно вошли в тесный мужской мирок магов и патриархов. Один Борька еще хранил девственность.

Фразы:

Сатана похож на Роденовского «Мыслителя».

Бывало, так прижмет, спать не могу! Хожу, хожу… В квартире курить нельзя, крадусь, как вор, по темному коридору к двери на площадку, на лестницу. Сажусь на грязные ступеньки, курю, курю… Холодно! Иду обратно.

Заветная тетрадь – вот она, на столе. Написать бы что-то такое! Эх! Но не могу. Понимаешь? Сопли со слюнями, или звериный рев. А все от чего? Все от баб! Вот я, к примеру, соберусь думать о великом, и мысли все такие… Правильные, одним словом. Думаю… А напротив моего окна, наискосок от дома – общага института искусств. Ну, как тебе это нравиться? А? При чем здесь шум? Какой шум, ты ничего не понимаешь! Общага эта – такое место… Да ты же видел эту общагу: из красного кирпича, вся в пожарных лестницах и железных балконах вдоль стен. А на балконах – бабы! Господи! Мужика какого-нибудь вытащит, и давай целоваться, аж в перила его вдавит, грудью наваливается, прямо высасывает его всего! Да-а! А он уж мертвый, мертвый, у него, кроме вон – чего, в голове уже нет ничего: звон в ушах, и фиолетовые круги! А одна – особенная стерва! Выйдет, после душа, волосы ниже спины золотые, тяжелые… Голову опустит и чешет их, сушит, значит. Что, ну и что?! Под халатом и нет ничего! Вот и подумай, какие тут мысли о вечном, когда за окном – такое… Ночью! Ночью они, как птички, выпорхнут и в живописных позах на этих перилах металлических рассядутся и в небо смотрят, на луну… У, ведьмы! Все, до одной! Слушай, у тебя знакомых из общаги никого нет?