Виктор Дьяков - Целинники
- Название:Целинники
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Дьяков - Целинники краткое содержание
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.
Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу. Исконную русскую землю в двадцатом веке просто некому стало обустраивать – Целина, ударные комсомольские стройки, растущие города высосали, обескровили среднерусскую деревню.
Целинники - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
На это Илья спокойно отреагировать никак не мог, вскочил, закричал:
– Врет калбит косоглазый, крепка советская власть, это тебе не царская, она вон даже фашиста сломала, в космос полетела, атомную бомбу выдумала! Не с калбитскими куриными мозгами с ней тягаться. Где этот дед сучий, завтра же позвоню, особиста на него натравлю, он у меня в Магадан загремит!..
Зинаида и сама уже была не рада, что затронула эту тему. Немало усилий она приложила, чтобы успокоить мужа и уговорить его не «закладывать» деда совхозного пастуха. Вообще, о бригадире Черноусове в поселке шла дурная молва – уж слишком он в отношениях с подчиненными любил в качестве основного аргумента использовать кулаки. Не хватало, чтобы к нему же еще и прилепилось клеймо стукача.
На многое супруги Черноусовы смотрели совсем по-разному, в том числе и на воспитание сыновей. Окончив восемь классов, в том 1965 году старший сын Василий поехал поступать в Целиноград, в техникум, Леонид перешел в шестой класс, а младший Виктор в четвертый. Именно младший вызывал наибольшее недовольство со стороны отца. Нет, учился он хорошо, гораздо лучше старших братьев, на четыре и пять, дело было в другом. Витя с первого класса сдружился со своим одноклассником Яковом Шолем, сыном кузнеца из МТС немца Андрея Шоля. Яшка Шоль и Витька Черноусов и сидели за одной партой, и вне школы были не разлей вода. Если первые два года Илья эту дружбу еще как-то терпел, то впоследствии, видя своего сына все время рядом с этим «последышом недобитого фашиста», он буквально взрывался. Не раз, угрожая побоями, он требовал от сына разорвать эту компрометирующую его как бригадира и коммуниста дружбу:
– Хоть с кем, хоть с калбитенками вонючими дружи, но только не с немцем, и не смей ходить к ним домой!.. Из-за тебя на меня уже в правлении косо смотрят, а особист как узнал так прямо и сказал: ты бы повлиял на сына… Ты, что же все мне тут обосрать хочешь, меня ж теперь из-за тебя могут не выдвинуть!..
Куда его могут не выдвинуть, отец не пояснял, ибо и сам уже точно не представлял, но продолжал непоколебимо верить, что рано или поздно его куда-нибудь обязательно выдвинут. Но для этого надо, чтобы у него и анкета была чистая, и со стороны семьи никаких подвохов. А о подвохах Илья знал не понаслышке. Сколько выдвиженцев не проходили на вышестоящие должности именно по линии КГБ. Например, одного молодого, успешного, перспективного бригадира выходца с Украины не утвердили на должность заместителя директора совхоза, только потому, что он в детстве проживал на оккупированной территории. А сколько кандидатов на выдвижение «зарубали» именно из-за неладов в семье. Но у Ильи Черноусова все чисто, до Горбылихи немцы не дошли, и потому он на оккупированной территории никогда не жил, под судом не был, не привлекался, родственники тоже… Не хватало чтобы теперь чтобы из-за младшего сына как-то погореть. Нет, надо эту «связь с фашизмом» прикончить…
Зинаида напротив, дружбу сына с Яковом приветствовала и мужу противоречила:
– Пусть дружат, хороший мальчишка, аккуратный такой, вежливый. Если приглашает пусть и к ним в дом ходит. Я сама у них два раза была… Внутри у них как во дворце каком, так уж в их квартере хорошо да удобно устроено. И телевизор у них лучше нашего кажет, и забор на палисаднике всегда как новый, аж блестит…
– Нечего нам у немчуры учиться. Мы их били, значит не мы у них, а они у нас должны, – огрызался, слыша такие слова жены Илья.
– Кто это мы… ты, что ли бил? Когда война была, ты еще в школу ходил. И кто тебе мог про то, как били рассказать? Отец твой на войне тоже не пошел, в милицию пристроился, а мой был. Вот у него надо было спрашивать, есть ли чему нам у немцев учиться, или нет. А уж не спросишь, он после фронту и восьми лет не прожил. А пока жив был, ни слова плохого про немцев не говорил, хоть оне его всего и изранили. Помню только один раз, когда в клуб фильм какой-то про партизан привезли, он посмотрел и потом отплеваться не мог. Я его и спроси, что ему там не понравилось. А он и говорит с оглядкой, вранье все, не могло такого быть. Там партизаны громят какую-то немецкую часть, да не тыловиков, а с фронта снятую. Говорит, с настоящими фронтовиками никакие партизаны никогда не сладят. Когда против партизан немцы фронтовиков посылали, те партизаны не о войне думали, а как бы подальше в лес убежать да спрятаться. И вообще, он говорил, кто на передовой больше года воевал, хоть наши, хоть немцы – против таких никакой, ни партизан, ни тыловик в бою не выстоит, – не давала мужу спуску Зинаида.
Сыновья обычно в перебранках родителей участия не принимали, но прислушивались. Старшие братья не принимали сторону, ни отца, ни матери. Они не хотели жить ни здесь, ни в Горбылихе, оба втайне мечтали закончить техникум, и вообще уехать с сельской местности. Витька, всегда держал сторону матери, и не только потому, что отец не одобрял его дружбу с Яшкой Шолем. Зинаида, как это часто бывает, несколько больше чем старших любила младшего сына. А более высокая школьная успеваемость Виктора позволяла ей лелеять надежду, что младший сможет поступить не в техникум, а в институт. Старшие братья этого не могли не замечать, потому нет-нет высказывали естественную «ревность»:
– Ты мамкин любимчик… тебе все самое лучшее…
Витька инстинктивно тянулся к матери в поисках защиты и ее мнение в спорах с отцом принимал как единственно верное, как и все ее житейские постулаты, в том числе и то, что в Горбылихе значительно лучше, чем на Целине. Со временем он также как и мать уверовал, что отсюда надо уезжать, возвращаться в родную деревню. Единственно, что ему было жаль здесь терять, так это друга, Якова Шоля. Казалось, они совсем друг на друга не похожи эти двое мальчишек: бесхитростно-честный Яшка, и в значительной степени себе на уме Витька. Тем не менее, они, казалось, и дня не могли прожить друг без друга. Витька иногда в сердцах, например, выговаривал Якову:
– Ну, Яшка, ну и лопух же ты… Зачем училке признался, что параграф не выучил? Я вот тоже не выучил, но смолчал, а меня и не спросили…
– Но, как же я мог, она же спросила, все ли приготовили урок, – простодушно лупал своими честными глазами сын кузнеца.
Бывая в доме друга, Витька восхищался не столько чистотой и особой аккуратностью их домашнего убранства, сколько тому, как то жилище было благоустроено и удобно для жизни, особенно в сравнении с такими же стандартными квартирами прочих целинников. Обычно слив водопроводной воды зимой в тех квартирах замерзал, и потому почти повсеместно под раковины приходилось ставить ведра и выносить помои вручную. Шоль-старший сумел сделать утепленный слив, который не замерзал даже в сорокоградусные морозы. Обычную стандартную печку-голландку, он так искусно выложил цветной плиткой, что она смотрелась как покрытая изразцами, напоминая произведения искусства. Полы у Шолей всегда блестели, оконные рамы в самые лютые холода никогда не «сифонили», и телевизор действительно показывал лучше всех в поселке. Много чего понравилось Витьке у Шолей, и потому домашние вопли отца, что у «фашистов учиться нечему»… Конечно, он не считал друга и его семью фашистами, более того с детства в его сознании засела мысль противоположная отцовскому «лозунгу»: уж если у кого и учиться, в первую очередь бытовому обустройству, так это только у немцев.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: