Александр Проханов - Крым

– Это арий, от которого повелось новое человечество, – сказал профессор. – Он заслуживает высоких почестей.

Лемехов смотрел на хрупкий скелет, который был отпечатком исчезнувшей жизни. Был ли он землекоп, или сказитель, или жрец, или мастер боевых колесниц, или пастух, или воин? Кристалл у глазниц соединял мир мертвых и мир живых. Профессор шагнул в шатер. Его живые глаза соединялись с бездной пустых глазниц, и ему открывались прозрения. Звучал умерший язык. Слышались струнные звуки. Скрипели спицы окованных медью колес. Аркаим являл свои сокровенные тайны. Профессор бережно вычерпывал эти тайны из мертвых глазниц, переносил в живой мир.

– Завтра утром, на восходе, я поднимусь на гору и буду читать Ригведу, – произнес профессор. – Если хотите, то приходите на гору.

Они вышли из шатра. Полог опустился. Профессор, оператор и журналистка уселись в машину, и та унесла их в вечернюю степь, розовую от волнистых теней.

Бригада землекопов, в которой работал Лемехов, намаялась на раскаленном раскопе и теперь наслаждалась прохладой. Отдыхала в вечерней степи, любуясь малиновой негасимой зарей. Лемехов гладил ладонью теплую землю, нюхал горьковатый листик полыни. Слушал разговоры товарищей, чьи глаза следили за тонкой струйкой зари, медленно плывшей над холмами.

– Самая короткая ночь. Солнышко проводили и снова будем встречать, – произнес язычник Аристарх, обращая к заре красивое, с русой бородкой лицо, исполненное благоговения. – Спать не придется. Пойдем на гору встречать Ярило. У каждого к нему свое слово. Расскажите, кто какое слово скажет Красному Солнцу?

– Я попрошу у солнышка, чтобы оно послало мне сына, – произнесла Женя, обнимая загорелой рукой шею мужа Андрея. – Если родится сын, назову его – Солнцедар. Правда, Андрюша?

– Родишь непременно. Аркаим подарит нам сына.

– Я знаю, если не рожу, ты меня бросишь. Зачем я тебе, бесплодная. Ты вон как на деток заглядываешься. Найдешь себе другую, которая дочек и сынов народит.

– Как я могу тебя бросить? Я же люблю тебя!

– Нас у матери двое. А у бабушки трое. А у прабабушки девять детей. Теперь русских совсем не осталось. Не хотят рожать. А я хочу, но не могу. И к врачам ходила, и в церковь, и к старушке. Мне старушка сказала: «Ты порченая. На тебе сглаз. Я этот сглаз снять не сумею». Я ведь знаю, кто меня сглазил. Соседка твоя, Верка. К ней и уйдешь. Ты ведь бросишь меня, Андрюша?

– Да я же люблю тебя!

Она крепче обняла мужа, и было видно, как по щекам ее бегут слезы.

Лемехов зачарованно смотрел на зарю. Все эти дни он чувствовал, как взрастают в нем побеги новой жизни. Он не мог объяснить, в чем была их новизна. Каждая секунда говорила о бесконечности дарованной ему жизни. О бессмертии, о волшебном кристалле, в который можно устремиться вместе с лучом и оказаться среди любимых и близких, чья любовь к нему не подвержена тлению. Его прежнее бытие, которое сгорело в пожаре и превратилось в ничто, теперь возвращалось. Но не причиняло страдания. Оно казалось преображенным. В этом прошлом отсутствовали боль, негодование, грех. Его словно окропили живой водой, и оно оживало. Живая вода невидимой росой опускалась из небес Аркаима. Из того колодца, что орошал их, глядящих на зарю.

– Я пойду просить у Ярила, чтобы воскресли русские боги, а с ними воскрес русский народ, – произнес язычник Аристарх, накручивая на палец русое колечко бороды. – Православие со своим смирением и вечным стоном лишило русский народ его первозданной воли. Русичи черпали силу из дубрав, омутов, лугов, полевых цветов, великих рек, птиц небесных. Православие убило русских богов, и мы стали слезливыми, вялыми и пугливыми. «Красно Солнышко, – скажу я, – собери своих сыновей Велеса, Сварога, Хора. Поставь их во главе русского народа, и не будет нам равных в битвах и трудах, и воскреснет Россия».

– Ты заблуждаешься, Аристарх, – возразил ему Алексей, круглолицый и миловидный скиталец. – Православие сделало Русь Святой Русью. Православие сделало русский народ божьим народом. Открыло нам, русским, райские заповеди. Великую мечту о земном рае. Сделало русских непобедимыми и бессмертными. Проповедниками справедливости и любви.

– Ваша любовь насаждалась каленым железом. Волхвы восстали против чужой веры, а ваши проповедники рубили им головы, сажали на колы, спускали на плотах по Шексне и Волге. С тех пор волхвы прячутся от вас по чащобам и горным пещерам. Подальше от вашей любви.

– Христос смотрит из каждого камня, каждой былинки. Он в цветке, в плеснувшей рыбе, в стихотворении Пушкина. «Да здравствует Солнце, да скроется тьма»! Я пойду на гору славить Солнце-Христа и читать «Отче наш»!

Лемехову захотелось повторить стих Пушкина о Солнце. Он двигал языком, заставляя его повторить чудесное слово. Но когда собрался издать звук, слово окаменело, остановилось в губах, и он тихо простонал.

Лемехов чувствовал, каким легким стало его тело, будто утратило плоть. Еще немного, и он взлетит и унесется в это небесное окно, откуда льются волшебные лучи. Станет летать среди звезд и планет, пока не опустится в чудесный сад, где гуляют мама и папа, где бабушка держит в руках алый мак. Его путь сложится не только из земных дорог, но и небесных. Он сам со своим преображенным прошлым, со своим таинственным будущим, с ожиданием чуда, – он сам и есть путь. Тот, который проложил в его душе Творец.

– Европа слишком уж кичится, – произнес инженер Столбовский, который увлекался магией. – То и дело набрасывается на Россию. И культурней, и богаче, и сильнее нас! И чуть что, она к нам с пушками и ракетами. И мы, бедные, надрываемся, последнюю копейку в свои ракеты и самолеты засаживаем. А ведь я знаю, как Европу унять.

Они, европейцы, из Аркаима вышли. Здесь их генетическая прародина. До сих пор Аркаим их питает. Надо отсечь от них Аркаим. Поставить заслонку, и они задохнутся. Пусть президент привезет сюда тысячу экстрасенсов, и они отсекут Европу от Аркаима. Как она заверещит! Как заверещит! Это и есть, я вам скажу, экстрасенсорное оружие!

– Нет, не то говоришь, – возразил ему архитектор Иосиф. – Не Европу нам надо унижать, а надо самим возвышаться. Это великое достояние России – Аркаим. Здесь Россия добывает не газ и нефть, не уран и уголь. Здесь Россия добывает космическую энергию, которая неисчерпаема. Я спроектировал дворец, который поставлю на вершине горы. Он выполнен в виде спирали, куда залетает космическое излучение. Достигает высшей концентрации и облучает пространство дворца. Сюда будут приезжать художники и поэты, инженеры и ученые, политики и священники. Это излучение сделает их гениями. Они превзойдут своими достижениями всех людей мира. И достижения их станут служить благу, увеличат в мире добро. Так и назову – «Дворец Добра».