Николай Векшин - Эликсир жизни

Публика на той конференции собралась экзотическая: все энтузиасты, все в оппозиции к официальной науке, почти все с периферии. Доклады были про «фактор икс», влияние звезд, телепатию, телекинез, лозоходство и т. п. При массе амбиций уровень образования у большинства участников был очень низким, а стремление к познанию океана знаний – минимальным. Как говорится, если кружкой зачерпнуть из океана, для нее это будет достаточно.

К примеру, один старичок пафосно поведал с трибуны публике, что музыка вызывает рост растений. Из зала к докладчику посыпались деловые вопросы: какая лучше – попсовая или классическая, лирическая или патриотическая? И т. д. и т. п. и п.б. (сокращение «п.б.» означает «прочая бредятина»). Я не удержался и невинно спросил: «Какова была мощность музыкальной аппаратуры?». Докладчик удивился: «А зачем Вам это нужно знать?». Я ехидно заметил: «Это не мне нужно знать, а Вам. Аппаратура мощностью свыше 100 ватт заметно нагревает за день воздух в закрытом помещении. А Вы ведь работали в небольшой теплице…». Тут на меня зашикали из зала. И председательствующий Шмунь объявил перерыв.

После перерыва некая экзальтированная особа из Томска долго и с жаром рассказывала слушателям о том, что солнечная активность влияет через «фактор икс» на протекание химических реакций. Когда же я спросил ее, с какой точностью термостатировались пробирки, она искренне удивилась: «А какое это имеет значение?». Я пояснил, что скорость химической реакции, как известно из уравнения Аррениуса, зависит от температуры, и поэтому температурные флуктуации неизбежно служат источником разброса скоростей. Она наивно воскликнула: «Ой, Вы меня извините! Я по образованию не химик, а зоолог: не знаю, что такое уравнение Аррениуса». Это был, что называется, полный приезд. Шмунь на правах председателя тут же закрыл дискуссию. А спустя год эта энтузиастка по его протекции защитила в нашем ученом совете кандидатскую. Кстати, вероятно именно эта особа послужила прообразом героини фильма «Солнечный ветер». Это увлекательнейший телесериал. Но основан на лженаучной интриге о влиянии «икс-фактора» Солнца на химические реакции. Почему лженаучной? Потому что игнорируются известные научные знания: об активации реакций светом, теплом, радиацией.

Однажды после очередной стычки со Шмунем ко мне подошли два инженера, Получертов и Иванчук, проводившие для него измерения флуктуаций радиоактивности. Они заявили, что ручаются за достоверность своих измерений. Я напросился посмотреть. Придя к Получертову, убедился, что он правильно проводит измерения в режиме совпадений (это когда свечение, вызываемое одной пролетающей радиационной частицей, детектируется двумя фотоумножителями одновременно). Однако я обратил внимание на то, что фотоумножители не были термостатированы. Получертов отреагировал спокойно: «Вот кондиционер; поддерживает в комнате постоянство температуры». Я заметил: «Но ведь он держит среднюю заданную температуру, периодически то достигая ее, то уходя на 0,1 градуса. А включенные в комнате приборы имеют мощность около киловатта; от них происходит конвекция нагретого воздуха…». Получертов тут же сообразил, о чем речь. Он взял два ватника и накрыл ими фотоумножители. Флуктуации исчезли. А в это время Иванчук на другом приборе нашел еще три причины «планетарнологических флуктуаций радиоактивности»: сетевые наводки, дрейф аппаратуры и некорректность статистической обработки данных. Когда Иванчук и Получертов сообщили обо всем Шмуню, тот заявил: «А я уверен, что измерения были вами проведены правильно!». И продолжил свои публичные выступления, как ни в чем ни бывало.

Иванчук до сих пор пытается дискутировать со Шмунем. Весь смысл его жизни– припереть Шмуня к стенке; и расстрелять из крупнокалиберного пулемета. А тот отбрыкивается и отнекивается. Выкручивается, как угорь. В общем, им обоим не скучно.

Шмунь с неизменным пламенным энтузиазмом вещает с трибуны смачные анекдоты из истории науки. Чем более история лжива, тем более увлекательна. Правдивые истории скучны, как моросящие дожди. Семен Яковлевич решительно навешивает ярлыки: кто был хороший, а кто гад, по принципу «кого захочу – как снег обелю». Чем дела хуже, тем речи зажигательней.

Вопреки расхожему мнению о том, что ученые ищут истину, на самом-то деле, как правило, ищут не истину, а подтверждение своим бредовым догадкам. Но настоящие ученые, набив себе шишек, находят объяснение в столбах и граблях, а не в круговращении планет и движении звезд, как делают астрологи и шмунь-подобные. Данные Шмуня по флуктуациям радиоактивности были опровергнуты публикациями физиков из Дубны и Санкт-Петербурга в журнале «Успех физики».

Почему со Шмунем произошел столь печальный казус? Ведь он являлся неординарной личностью, природным умницей, энтузиастом науки. Я вижу три причины в нем самом: торопливость, жажда славы и непрофессионализм. Чем меньше профессионализма, тем больше оптимизма. Слава приходит к тому, кто громко бьет в барабан. Были также две внешние причины: нежелание коллег тратить время на перепроверку и попустительство со стороны высоких покровителей. И, конечно, была одна объективная причина: природа любит поводить чудаков за нос; тем более, когда нос длинный.

При изучении «фотосинтеза» АТФ в митохондриях я делал много контрольных опытов. Один из них был в том, чтобы показать отсутствие возникновения АТФ на свету в «дохлых» митохондриях. С этой целью я поместил митохондрии на шпатель и стал снизу нагревать на горящей спиртовке. Этот опыт оказался роковым. Не для опыта роковым, а лично для меня: кто-то из коллег тут же накапал Кондрашкиной, что Никишин поджаривает митохондрии. Она была вне себя от ярости; ее чуть кондрашка не хватила. Она относилась к митохондриям как к живым организмам. В ее глазах я совершил кощунство. Кроме того, открою вам секрет, она была женой Шмуня…

И она решила покончить со мной. Для этого как раз сложились все обстоятельства. Во-первых, дирекция Института по указивке Президиума Академии проводила очередное сокращение штатов. Во-вторых, представители дирекции выразили неудовольствие по поводу моих выступлений против Шмуня. В-третьих, Мыранов по болезни лег в больницу, перепоручив все дела своей жене, энергичнейшей женщине, которой давно надоело наблюдать в лаборатории мою самодеятельность.

Как-то утром жена Мыранова положила мне на рабочий стол бумажку, в которой были сформулированы предстоящие задачи, для выполнения под ее началом. Они не имели никакого отношения к тому, чем я занимался раньше. Я спросил: «Почему так вдруг? Без обсуждения? А Вы с Петром Геннадиевичем это согласовали?». Она благостно засмеялась: «Всё согласовано. И даю Вам полезный совет: немедленно приступить к выполнению». Полезный совет – то, что доставит удовольствие удаву, но может повредить кролику.