Николай Семченко - Одиночество шамана

– Да кто же нас загипнотизировал? – засмеялась Марго. – О! Покажите мне этого Мессинга! А может, это Юрий Лонго был? Но где же он, этот великий гипнотизер? Ау!

Уфименко оглянулся на Чикуэ Золонговну, которая скромно сидела на краю своего вновь разостланного ковра. Она слышала весь разговор, но, похоже, то, о чём говорили Марго и Сергей Васильевич, её мало интересовало. Старуха отрешённо глядела вдаль, в её узких глазах будто застыла непроницаемая тьма; она даже не моргала.

– Причём тут Юрий Лонго? – Сергей Васильевич недоумённо приподнял брови. – Бабушка Чикуэ ничем не хуже. Вы заметили, как она производила некие манипуляции, что-то нашептывала? – Уфименко понизил голос. – Видимо, старуха обладает техникой гипноза. Почему бы не предположить, что научилась каким-то особенным приёмам от своей знаменитой бабки?

Уфименко был противоречивой натурой: с одной стороны, он верил в сверхъестественные возможности человека, и даже, как сам полагал, ощущал энергетику людей, но, с другой стороны, он не привык всё принимать на веру. Ему непременно нужно было сначала подвергнуть необычное явление анализу, скептически покрутить его со всех сторон и, если факт не поддавался логическому объяснению, отнести его к разряду неведомого. То, что произошло в пещере и после неё, конечно, поразило Сергея Васильевича. Он понимал, что столкнулся с действительно удивительными вещами, но в него словно вселился лукавый чёртик и нашептывал: «Не верь глазам своим!»

Марго, позабывшая про своё ясновидение, не знала, что и подумать. Она растерянно поглядела на бабушку Чикуэ, перевела взгляд на Андрея, который хранил молчание, снова глянула на старуху. Та сидела совершенно спокойно, не обращая внимания на своих спутников.

– Чикуэ Золонговна! – позвала Марго. – Вы слышите, что говорит Сергей Васильевич?

Старуха очнулась, обратила затуманенный взор на Марго:

– Что?

Марго повторила вопрос, и Чикуэ Золонговна, поняв, о чём речь, покачала головой:

– Сама не знаю, что это было. Может, явь, а может, всё привиделось. Кто ж это знает?

Андрей, однако, знал: всё было правдой. И ещё он знал: бабка не хочет говорить, почему вход не открылся для Марго и Сергея Васильевича. Они относились к нему, как к вполне реальному объекту, который можно, допустим, потрогать или открыть ключом как самую обычную дверь. Но это был совсем-совсем другой вход . И он располагался не за изображением обезьяны в пещеры, а в самом человеке.

Марго была невероятно близка к разгадке тайны, когда заявила: старуха Чикуэ способна принимать и озвучивать чужие мысли. Если бы Сергей Васильевич не обидел её своими мимическими упражнениями, то она, в итоге, по своему обыкновению причиной всего объявила бы астрал: там, мол, находится единое информационное поле – если сумеешь к нему подключиться, то получишь ответы на все вопросы, и не только. Все люди обладают возможностью проникнуть туда, но лишь немногим это удаётся на самом деле: с возрастом мы теряем остроту восприятия, становимся, что называется, толстокожими и не верим ни в какие чудеса. Правда, такое истолкование мало объяснило бы стремление пожилой нанайки ни с того, ни с сего разъяснять Андрею высокие истины. К тому же, ни о каком астрале она понятия не имела и, тем более, не взяла бы в толк, что за информационное поле имеет в виду Марго.

Чикуэ Золонговна не отделяла себя от окружающего мира, она была его частичкой, возможно, такой же маленькой и неприметной как песчинка в бархане: когда дул лёгкий ветерок, она струилась в потоке песка; когда поднималась буря, в восторге вливалась в пыльное облако и с азартом отчаянного мятежника врывалась в цветущие оазисы; она дышала, пела и искрилась в этом вечно меняющемся потоке. Песчинку трудно заметить в куче песка – она сама по себе и в то же время составляет с ним единое целое. Другое дело человек: он вечно стремится выделиться из толпы себе подобных, природа для многих из нас не храм, а мастерская, как выразился один из великих естествоиспытателей, и, значит, люди в ней – работники: руби леса, вторгайся в недра, загрязняй реки, убивай зверей и птиц лишь только потому, что хочется развлечься охотой. Бабушка Чикуэ, однако, различала голоса всех птиц и знала их по именам, она видела не просто траву, а каждую травинку, умела узнавать погоду по облакам, ветру, звездам, а в лепете ручейка ей слышались чудесные песни, и она знала, что с деревьями можно поговорить, попросить у них здоровья для себя и близких. Да что там деревья! Даже маленький, самый обычный камешек на берегу реки не был бездушным созданием: в нём тысячелетиями копилась мудрость и сила природы, и чтобы узнать его тайну, достаточно положить его на ладонь, погладить, поговорить как с человеком. Наивно? Да, наверное. Но именно это позволяло Чикуэ Золонговне понимать весь мир и чувствовать, что в нём происходит.

Пожалуй, сама Чикуэ Золонговна не смогла бы объяснить, как получилось, что она вошла вслед за ребёнком в пещеру и выпала из поля зрения своих спутников. Вроде бы, ничего особенного не произошло: мальчик дотронулся до стены – и она отворилась, как шкаф; ребёнок, не оборачиваясь, вошёл в проём, какая-то неудержимая сила настойчиво потянула старуху туда же, и она оказалась в узком темном проёме, из которого вскореи выбралась на берег красивой реки. Вокруг высились огромные деревья, летали яркие птицы, олени безбоязненно подходили к ней, а свирепые тигры играли как котята. Старуха пила воду из родника и чувствовала, как в неё вливается свежая сила. Срывала смородину ягодка за ягодкой, бросала в рот – и усталость сняло как рукой.

Она побродила по желтому песку у реки, полюбовалась игрой волн в жемчужной пене, а когда захотела отдохнуть на чёрном плоском валуне, то увидела: на нём спит тот самый малыш, вслед за которым вошла в пещеру. Чикуэ Золонговна знала, что никакой это не мальчик – это тот, чьё имя нельзя произносить всуе. У него облик ребёнка, но он сильнее всех на свете.

Бо Эндули спал, и видел сон: берег реки, высокие деревья, красивые птицы, ручные дикие животные, старушка бродит по зеленой траве. Всё, что происходило в его сновидении, у Чикуэ Золонговны совершалось в реальности. А может, это и не явь была? Может, она тоже спала и видела сон, который снился Бо Эндули? Ведь, в конце концов, старуха очнулась от тяжелой дрёмы на своём ковре, разостланном напротив пещеры.

Она понимала: то, что случилось с ней, приключилось именно с ней, и никого больше не касается, а потому предпочитала не распространяться на эту тему. Есть вещи, которые выше человеческого понимания, и сколько ни бейся над их разгадкой, истина так и не откроется.

Андрей же был совершенно уверен в том, что всё происшедшее в пещере – это игра мозга. Но для того, чтобы он повёл себя так причудливо и необычно, всё-таки нужен импульс извне. Скорее всего, это штучки маленького толстенького мальчика: он каким-то образом воздействовал на сознание людей. По причинам, известным только ему, он приготовил каждому сценарий наособицу, и если вход для Марго и Сергея Васильевича не открылся, на то был свой резон.