Николай Семченко - Одиночество шамана

– Сергей Васильевич, успокойтесь, – робко предложил Эдуард Игоревич. – Конечно, знаем. Мудур – это солнечный дракон, а пуймур – водяной.

– О, боже! – вскричал Уфименко. – Стереотипы, сплошные стереотипы! Больше слушайте этих тёмных старух – и никогда истина вам не откроется. Мудур – это летающий дракон, божество, приносящее удачу. А вот пуймурсэл – не настоящий дракон, он, скорее, похож на червя с пастью крокодила. Но мастерицы рисуют его как дракона, потому что знают: так красивее, и важным ученым такое изображение больше понравится…

– Ну, что вы? – тактично кашлянул Эдуард Игоревич. – Никто их не заставляет. Рисуют, как сами хотят. Кроме того, у нас записаны легенды о пуймуре. По ним получается, что это мифическое существо может бегать, плавать и летать.

– А у вас нет записи легенды о шамане Исааки? – не унимался Сергей Васильевич. – В ней пуймур – тесть шамана. Более того, он сам способен превращаться в человека. Как это вам нравится?

– Да никак, – пожал плечами Эдуард Игоревич. – Народная фантазия!

– Вот-вот! – невинное замечание этнографа вдохновило Сергея Васильевича. – Думать вы не хотите! Пуймур – это дух, который может принимать любое обличье. Мудур себе этого не позволяет: он всегда дракон, величественный, вызывающий уважение и восхищение. Он не будет нисходить до простого запугивания людей, он выше этого и, если хотите, благороднее. А пуймур – это, возможно, сеон, пытающийся подделаться под дракона. Одни люди видят его в образе гигантского сома, другие – червя, третьи – крокодила. Не правда ли, несколько размытая фигура?

– Возможно, – кивнул Эдуард Игоревич, снова начавший терять терпение.

– А раз возможно, то послушайте дальше, – Сергей Васильевич перегнулся через стол и почти зашептал на ухо этнографу. – Это реальное существо. Тсс! Мне почему-то кажется, что оно может быть рядом…

Зрачки его глаз вспыхнули огнём, безумным взором он обвёл помещение и прислушался. Эдуард Игоревич невольно отпрянул от собеседника. Но тот, усмехнувшись, как ни в чём не бывало, продолжал:

– Понимаю, что похож на умалишенного. Всякий шорох принимаю уже за явление духа. Где-то мышь, наверно, пробежала. Музейная мышь, а-ха-ха! – он коротко хохотнул. – Пуймур – это такое же реальное создание, как и мы с вами, дорогой Эдуард Игоревич.

– Ну уж, – промямлил этнограф. – Хотелось бы верить…

– Хрусталики его глаз считались суу – амулетом, всю жизнь приносящие удачу тому, кто ими обладает, – зашептал Сергей Васильевич. – Суу я трогал собственными руками, – он протянул ладони и повертел ими, – вот эти пальцы трогали волшебные суу! В Даерге один старик мне их показывал. И рыбак он отменный, и охотился всегда замечательно, и до самой старости сохранил потенцию, – Уфименко крякнул, – о его мужской силе легенды ходили! Жаль, помер он недавно, а сын не знает, куда его суу девались: весь дом перевернули – не нашли.

– Когда найдут, тогда и поговорим, – нахмурился Эдуард Игоревич и снова выразительно посмотрел на часы. – От меня-то вы что хотите?

– А хочу я, чтобы вы поняли: пуймур – это, в отличие от мудура, реальное существо, – устало сказал Сергей Васильевич. – Возможно, пуймурсэл как раз и обитают в тех лабиринтах под городом. Но в обычном состоянии они, возможно, не имеют плоти, скорее это особая энергетическая форма жизни, – глаза его блеснули, и Эдуард Игоревич с испугом подумал, что имеет дело с сумасшедшим. Мало ли чего от него можно ждать! И потому, стараясь быть деликатным, снова вежливо попросил:

– Сергей Васильевич, дорогой, я сейчас не готов продолжить этот разговор. Просто у меня важная встреча назначена. Давайте созвонимся, позовём других исследователей, подключим Географическое общество – может, и проведём экспедицию.

– Вы от меня отделываетесь только обещаниями, – буркнул Сергей Васильевич, но всё-таки по его тону было понятно, что он немного успокоился. – Мне ничего не остаётся другого, как в очередной раз поверить вам и ждать.

– Да-да, – радостно закивал Эдуард Игоревич. – Надеюсь, что всё у нас получится. Мне с вами всегда интересно.

На сей раз они распрощались вполне миролюбиво и даже пожали друг другу руки. Но через несколько секунд дверь опять скрипнула, в узком проёме показалась голова Сергея Васильевича.

– Кстати, – чуть слышно шепнул он. – Недавно я познакомился с одним человеком. Случайно. У него особая энергетика. Кажется, он сам об этом даже не подозревает. Потрясающе! Но он может выходить в другую реальность. Туда, где обитает пуймурсэл.

Эдуард Игоревич, уже было вздохнувший с облегчением, что избавился от назойливого посетителя, сердито буркнул:

– Ну и что?

– Тсс! – Сергей Васильевич приложил палец к губам и подмигнул. – Он – проводник, но пока о том не знает. Но – тсс! – никому о том ни слова.

Дверь снова захлопнулась. С опаской поглядывая на неё, Эдуард Игоревич снял телефонную трубку и набрал номер. Оказалось, что ошибся. Снова набрал. Опять ошибка. Такое с ним бывало редко.

Чертыхаясь, Эдуард Игоревич открыл телефонный справочник, нашел нужный номер и, приставив к нему палец, старательно повторил набор.

– Сумасшедший! – сказал он.

– Что? – откликнулся голос на том конце телефонного провода.

– Извините, это я не вам, – смутился Эдуард Игоревич и почувствовал, как меж лопатками струйкой скользул холодный пот. Всё-таки он звонил важному человеку – начальнику управления культуры, который курировал музей.

А «сумасшедший» в это время бодро выскочил из музея, метеором пронёсся по короткой тенистой улочке, которая упиралась в Соборную площадь – тут он затормозил и, придав себе степенности, важно засеменил по брусчатке.

Сергей Васильевич сосредоточенно глядел себе под ноги, отмечая каждую новую трещинку и вмятину. Когда его что-то особенно впечатляло, он доставал из кармана измятую пухлую тетрадь, листал её, находил нужную страницу и сравнивал давнишний чертеж этого фрагмента площади с тем, что наблюдал сейчас. Если отличия имелись, то в руках Сергея Васильевича невесть откуда мгновенно появлялись рулетка, циркуль и карандаш. Ловко орудуя ими, он делал измерения и зарисовывал трещинки с вмятинками в тетрадку.

Так, шажок за шажком, он и двигался по площади, не обращая никакого внимания на гуляющих тут людей. Иногда какой-нибудь прохожий любопытствовал, что это он такое делает. Сергей Васильевич обычно цыкал и досадливо отмахивался:

– Вам не понять!

Правда, на этот раз он был поделикатнее. Длинновязому пареньку даже улыбнулся, ухватив его за локоть, спросил:

– Ты в каком классе учишься?

– Ну, в десятом, – ответил тот. – А что?

– А то! – Сергей Васильевич поднял указательный палец вверх. – О множественности миров уже должен иметь представление. Наш мир – не единственный. И не только во Вселенной, но и на Земле. Понял?