Николай Семченко - Одиночество шамана

– Не-а, – крутнул головой паренёк.

– Там, под нами, – Сергей Васильевич выразительно притопнул ногой, – целый мир. А мы, остолопы, взираем в небо и ждём оттуда гостей. Их надо ждать из-под земли!

Паренёк усмехнулся, осторожно высвободил свой локоть из руки Сергея Васильевича и покачал головой:

– Ну, вы, дедуля, даёте! Ещё скажите, что Земля стоит на трёх китах, а небо держит на своих плечах Атлант.

Сергей Васильевич, и прежде выслушивавший саркастические замечания в свой адрес, пропустил иронию мимо ушей и лишь вздохнул:

– Гуляй дальше, молодой человек. И ни о чём не задумывайся. Думать, знаешь ли, иногда вредно. Потому что здравомыслящие люди могут принять тебя за сумасшедшего. А это неприятно. Будь как все – так проще жить. Гуляй!

Он не любил людей, которые мыслили стереотипно. Обнаружив это, Сергей Васильевич не просто терял к ним всякий интерес – они переставали для него существовать: он смотрел сквозь них, будто перед ним было пустое место. Паренёк принялся что-то говорить в своё оправдание, но господин Уфименко досадливо отмахнулся от него как от комара и снова вперил сосредоточенный взгляд себе под ноги.

– Там что-то есть, – бормотал он. – Чу! Какое-то движение… Неужели это слышу только я? О, как бы я хотел сейчас попасть туда – под площадью определенно кто-то есть. Почему мне никто не верит?

Из-под брусчатки в самом деле доносились глухие звуки. Но если бы Сергей Васильевич огляделся, то их причину обнаружил бы немедленно: неподалёку был канализационный люк, возле которого в позе роденовского мыслителя восседал крупный мужик. Крепкой ладонью он сжимал трос, опущенный под землю. На спине его синей униформы красовалась надпись «Сантехремонт». Другой сантехник что-то делал в канализации, время от времени выдавая наверх краткие непечатные выражения. Его напарник, не меняя позы, внимал им довольно равнодушно, время от времени повторяя одну и ту же фразу «Да уж!» При этом он лениво попыхивал папиросой, повисшей в углу губ.

– Забудь о Фрейде! Фу! – Настя смешно сморщила нос, делая вид, что вдохнула не слишком приятный аромат. – Он всё сводит к сексу. Что бы человек ни делал, им движет сексуальный мотив. Просто маньяк какой-то!

– Нет, не маньяк, а выдающийся учёный, – сказал Сергей, стараясь сохранить на лице серьёзное выражение: ему нравилось подначивать Настю, которая всего несколько минут назад была похожа на вакханку, не ведающую ни о каком психоанализе. Они оба напоминали две тучи, меж которыми яростно сверкали молнии и раздавались дикие раскаты грома – их тела сотрясались, пламенели, вибрировали и на какой-то миг стали одним целым в ослепительной вспышке огня, затмившего весь белый свет.

– Любовь это не секс, – упрямо стояла Настя на своём. – Это прежде всего работа души, а не отдельных частей тела.

– Извини, если мужчина импотент, то о какой любви может быть речь? – усмехнулся Сергей. – Хотя при этом душа у него – большая, чистая, прекрасная…

– Пошляк! Даже не хочу рассказывать тебе об Абеляре, которого оскопили, но он всё равно не потерял способности любить. Ты этого всё равно не поймёшь, – Настя искоса метнула быстрый взгляд на ту часть тела Андрея, которая только что связывала их в одно целое. – Извини, иногда не в члене дело…

– А в том, чтоб вводить его умело? – засмеялся Андрей.

– Господи, какой ты бываешь пошлый, просто ужас! – вздохнула Настя. – И за что я тебя только люблю?

– А что, разве не за что? – он взял её руку и положил на свою успокаивающуюся плоть. Ему нравилось ощущать её тонкие, гибкие пальцы.

– Развратник, – шепнула она и поцеловала его в мочку уха. – Но мне нравится, когда ты такой. Хотя Фрейд всё равно не прав: нельзя всё сводить только к сексу.

– А что делать? – притворно вздохнул он. – Миром правит любовь. Без неё мир давно бы вымер.

– Правильно: любовь, – согласилась Настя. – А то, о чём твердил Фрейд, – это совсем другое. Это, знаешь ли, низменные инстинкты, не более…

– Но тебе они, кажется, нравятся? – засмеялся Андрей. – Эти низменные инстинкты так прекрасны, зайчонок!

– И совсем они не низменные, – нахмурилась Настя. – Я люблю тебя. А жизнь не ограничивается лишь стремлением к сближению мужчины и женщины. Жизнь – это творчество. По Библии, она и началась с творчества Бога: он создал весь этот мир, и лишь потом заселил его всякими тварями…

– Включая человека, – подхватил её мысль Андрей. – И этого человека он создал по своему подобию. Представляешь, у Бога тоже был член!

Настя сжала плоть Андрея и убрала руку. Он засмеялся, поцеловал её и примирительно шепнул:

– Ладно-ладно, не сердись. Понимаю, что существует и другой импульс, не сексуальный, – импульс творчества. Пророк Моисей никогда не взошёл бы на вершину горы Фасги и не взглянул бы с неё на Землю Обетованную, если бы им двигали только сексуальные инстинкты. Он любил Бога, и в этом его чувстве ничего сексуального не было. И свой народ он любил, и это тоже не напоминало секс. Есть нечто высшее, что движет человеком. Я не знаю, что именно, но, мне кажется, этого не знал и Моисей. Он видел с горы прекрасные земли, но если бы дошел до них, то понял бы: там – горе, смерть, кровь, и счастье, ох, как далеко!

– Но это неважно, – сказала Настя и прижалась щекой к плечу Андрея. – Главное – он шёл вперёд, им двигала великая цель. Может быть, в жизни мужчины это самое главное?

– Не знаю, – ответил Андрей. – Моисею лишь перед смертью было позволено взглянуть на Землю Обетованную. Он так и не дошел до неё. Получается, что главное – движение, а не цель?

– Кстати, откуда ты так много знаешь о Моисее? – спросила Настя. – Наверное, смотрел фильм о нём? Как-то его по телеку показывали. Но он мне показался скучным, и я его не досмотрела до конца.

– Читаю иногда, – усмехнулся Андрей. – От бабки мне не только квартира досталась, но и её книги.

В бабкиной библиотечке были, конечно, и книги о любви: рядом с Тургеневым и Буниным стояли яркие покетбуки из серии «Дамский роман» – как правило, сентиментальные повествования о страстных мужчинах и женщинах, которые после долгих и мучительных приключений наконец-то соединялись в экстазе любви. На взгляд Андрея, именно с этого момента и начиналось самое интересное, но сочинительницы чтива для женщин предпочитали ставить тут точку. Видимо, они были уверены: после свадьбы в жизни двоих наступает сплошная идиллия, освещаемая лучезарным счастьем, и все волнения и страсти – не для них. Читать такие книжки ему было скучно.

В комнате стоял полумрак: Настя стеснялась, что она обнажённая, и Андрей каждый раз уговаривал её оставить включенным хотя бы бра с тусклой лампочкой. Ещё она любила негромкую музыку, но на этот раз впопыхах он сунул в музыкальный центр какой-то диск, даже не посмотрев на название.