Фазу Алиева - Цена добра

– Так у меня есть любимая девушка, – спокойно сказал Гарун и назвал имя учительницы, которая преподавала в школе математику. Это Сиядат.

– Она же не из нашего аула, неужели мои сыновья недостойны жениться на аульчанках! – начала плакать Шумайсат.

– Зато ты у меня личность известная. Спроси у любого, знают ли Шумайсат, они ответят: «О, кто же не знает Шумайсат, она всем уроки дает, всех поучает», – смеялся Асхаб.

– Да, я такая, меня мать всему научила. Когда я вижу этих дурочек, неумех, я не выдерживаю, у меня руки чешутся, хочется у них из рук вырвать и самой сделать как надо!

– Не знаю, почему Аллах своему бедному рабу – мне в награду дал такую вездесущую спутницу жизни! – схватившись за голову, смеялся Асхаб.

Трудно было присутствующим отличить – смех это или рыдание.

За считанные дни, засватав за Гаруна Сиядат, сыграли свадьбу. И самым ярким событием на этой свадьбе было появление Герея и Сулайсат. Шумайсат не хотела, чтобы они приехали, всем говорила, что они в Москве. Но Герей был не из тех, кто оставался в стороне, когда женится брат. Молодожены пришли в национальной одежде. Когда на гумно привели жениха и невесту, Сулайсат взяла в руки бубен, барабан и зурна сразу замолчали. И она перед очарованной публикой очень красивым голосом запела:

И тут же Герей, хлопая в ладоши, подхватил песню своей любимой:

Герей пригласил в круг новобрачных Гаруна и Сиядат, вся свадьба дружно хлопала двум танцующим парам и любовалась ими.

– Шумайсат, – сказала соседка Патимат, – у тебя сегодня вместо одной – сразу получилось две свадьбы.

– Я и не думала и не гадала, даже во сне не могла увидеть это! – ответила Шумайсат, косо поглядывая на Сулайсат. – Вы же все видите, как эта артистка покорила моего сына. О Аллах, отняла она моего сына. – Она вытирала слезы кончиком старинного платка, доставшегося ей от бабушки.

Через неделю жизнь вошла в свое русло. Герей и Сулайсат не собирались уезжать, вечером они устраивали у Гаруна концерты, а днем пропадали в горах и ущельях, гуляли там, держась за руки.

Однажды Шумайсат и Асхаб зашли к Гаруну. И Шумайсат, смерив глазами каждого, спросила:

– Где же наша артистка?

– Вот она! – повернулась Сулайсат.

– Я думала, что ты – мужчина, только они ходят у нас в брюках! – возмутилась Шумайсат.

– И я хожу! – засмеялась Сулайсат.

– Моя ласточка очень любит брюки! – поддержал свою жену Герей.

– Здесь их женщины не носят, пойдут нехорошие разговоры, разные толки, – возразила Шумайсат.

– На чужие разговоры я смотрю, как на прошлогоднюю траву, мамочка! – засмеялась Сулайсат. – Что хочу, то и делаю, что нравится, то и ношу!

– Да, она у меня такая боевая! – подтвердил Герей.

Шумайсат посмотрела на Асхаба, как бы ища у него поддержку, но он, опустив голову, тихо хихикал, но в его смехе была одна горечь.

– Аульские девушки уже судачат, что ты мажешь какой-то белый порошок на лицо, и поэтому ты такая белая, а щеки смазываешь красной краской! – возмущалась свекровь.

– Мамочка, пусть и они мажут, может, на людей станут похожими.

И Сулайсат взяла свою сумку и оттуда достала набитую, как беременная кошка, другую, открыла ее, стала краситься и запела:

Все это время, пока Сулайсат дорисовывала черты своего лица и пела, Шумайсат смотрела на Асхаба жалобным взглядом, будто о чем-то умоляла его. Но Асхаб сиял и любовался Сулайсат, как будто Аллах с неба послал в их дом чудо, которое может дать отпор этой необузданной Шумайсат. Невестка не лезла в карман за словом, тут же на любые замечания находила четкий ответ, и, главное, Герей во всем поддерживал ее. Асхабу в один момент даже жаль стало свою Шумайсат. Она была раздавлена и растерта, вся побледнела, как-то съежилась.

Когда вернулись домой, она начала рыдать:

– Вабабай, эта артистка отняла у меня сына, он же весь растаял в ней, что бы она ни говорила, он соглашается с ней и сияет от счастья.

– Шумайсат, ты помнишь, мой отец, дай Аллах, чтобы смылись его грехи, часто говорил: «И для льва найдется барс»…

– Это, по-твоему, я – лев, а эта крашеная артистка – барс? Я ей еще покажу! – Шумайсат продолжала плакать.

Асхаб хлопал в ладоши.

Отчаявшись, она не знала, что придумать, и вдруг будто обрадовалась своему сравнению, выпалила:

– Я Герею скажу, что его жена – немедоносная пчела. Палкой ее выгоню! – крикнула она.

Шумайсат так и не поняла, что давно стала для окружающих навязчивой и смешной, что ее никто не принимает всерьез.

Я в буквальном смысле этого слова сломя голову бежала на работу, когда меня окликнул мужчина преклонных лет. По его прямой красивой осанке, по густой седой шевелюре, по уверенной походке я поняла, что он приезжий с гор человек. И обратился он ко мне просто – по имени.