Андрей Травин - Пиарщики снова пишут (сборник)

Земля, как известно, слухами полнится, а народ – он, знаете, как приукрасить любит! Разбирайся потом, что почем, и где есть истина. Вот и про случай на сахарном заводе тоже всякое болтают. А дело было так.

В 1971 году я провалился на вступительных экзаменах в институте. Маманя мне и говорит:

– Раз ты не готов к науке, то иди на производство. В конторах еще успеешь насидеться. К деду в Лабинск поезжай, он там кузнецом на сахарном заводе работает.

Дедушка за меня словечко перед начальством замолвит – это, конечно, хорошо, но я решил заручиться документом с печатью, направлением, путевкой в жизнь, как говорится. К человеку с путевкой от комсомола совсем другое отношение. Сходил я в горком, сказал вожакам, что меня степная птица в даль рассветную зовет. На сто восемьдесят километров от Краснодара – в предгорья Главного Кавказского хребта, поближе к минеральным источникам.

– Молодец, Никулин! – обрадовались вожаки. – С ученика токаря начнешь, а там, глядишь, через три месяца настоящим рабочим станешь. Сергеем Сергеевичем величать начнут. А почему именно Лабинск выбрал? – спрашивают.

– Ну, во – первых, там «Кубанских казаков» снимали, – отвечаю. – Мой любимый фильм. А во – вторых, минеральная вода в том месте отменная, как в Баден Бадене. Для желудочно – кишечного тракта очень полезна.

– Ну, ладно, знаток! – прервали мой поток красноречия вожаки. – Езжай подобру – поздорову. – И дали мне путевку в жизнь.

Как и во всяком кубанском райцентре, в Лабинске работало несколько заводов: консервный, маслоэкстракционный, сыродельный и мясокомбинат. А потому что в долине реки Лабы еще и свеклу выращивали, был еще и сахарный завод. А на сахарном заводе, если сказать по совести, полноценно можно вкалывать не более трех месяцев в году – пока свекла идет. Вот когда ее с полей привозят, завод бухтит круглосуточно, молотит и молотит. Чуть упустил свеклу, вовремя ее не переработал, она для производства сахара негодна становится. Очень тонкий продукт – свекла. Поэтому и производство серьезное необходимо; тут тебе и кузнечный, и токарный цеха, и даже вагранка – небольшая печка для переплавки чугуна, с горном, на угле и коксе работает.

Фильм «Кубанские казаки» снимали как раз в станице Курганинской, на узловой станции, через которую поезда идут на Армавир, к морю. Ну, и к нам, на станцию Лабинскую, промышленная ветка тянулась, даже не электрофицированная, поэтому бегал по ней старый сормовский паровозик.

Дедушка мой, Семен Пахомович, был очень уважаемым человеком на заводе. Он оказался начальником маленького кузнечного цеха, и в подчинении у него было четверо рабочих: два кузнеца и два молотобойца. Дед звал меня к себе, в молотобойцы, но я, как и планировал, пошел в токари. Вот работаю я учеником токаря, присматриваюсь к производству, прислушиваюсь к разговорам настоящих рабочих, мастеров. Узнал, что совсем недавно какая‑то умная головушка сообразила, как можно загрузить завод на все двенадцать месяцев работой. И по договору с Фиделем Кастро начали привозить к нам тростниковый сахар… Вы, дорогие читатели, уже, наверное, и не помните времен, когда у нас вместо традиционных джинсов шили так называемые брюки – техасы. Почему? Да потому что джинса линяла, а, следовательно, считалась некачественной. То же и с сахаром. Раньше коричневый сахар считался полуфабрикатом нетоварного вида, а сегодня диэтологи говорят, что он гораздо предпочтительнее классического очищенного.

Как начал наш паровозик привозить сахар в гладкобоких джутовых мешках, так и работы стало хоть отбавляй. Нужно было кубинский продукт промывать паром, превращать его в сироп, фильтровать, делать из него красивую белую массу, выпаривать и высушивать. Сахар приходил от Фиделя постоянно, вначале плыл на пароходе до Новороссийска, потом его развозили по железной дороге. А к нам он доставлялся нашим стареньким сормовским паровозиком – трудягой, той самой «сушкой», с красной звездой и большим прожектором на круглой передней панели дымовой коробки.

Вдруг выходит постановление партии и правительства об очередной компании по борьбе с пьянством и алкоголизмом. А Кубань по отношению к водке занимала особое специфическое место. С вином проблем не испытывали, потому что у каждого местного жителя был фруктовый сад, виноградничек, и в предгорьях полно фруктов да ягод – было из чего вино да чачу делать. Местное руководство на это смотрело сквозь пальцы, главное, считалось, что делают вино не на продажу, а для себя. Пиво тоже было, и коньяк – пожалуйста. А водки нет.

Коньяк считался напитком для начальников – у тех зарплата побольше и статус обязывает. Вино – для здорового мужика питье, прямо скажем, не серьезное. А с марта по октябрь – то посевная, то уборочная, водку в это время продавали с перебоями.

Рабочим сахарного завода постоянно хотелось мужского напитка, поэтому спиртное старались закупать, а на завод оно попадало через дырки в заборе. И шустрые бабушки потихоньку спекулировали возле заводской столовой, которая находилась за территорией предприятия.

Когда началась антиалкогольная компания, вначале заделали все лазы в заборе, затем организовали проверки рабочих и служащих на проходной – на предмет приноса водки. Бабок возле столовой разогнали. И постепенно пьянство на рабочем месте искоренили. Начальство радовалось, рапортовало по инстанции о выполнении постановления партии. И совсем не обращало внимания на резкое изменение настроения у рабочих. Народ ходит по территории мрачный, задумчивый, а начальство и в ус не дует. Не понимает, что народ просветленными мозгами решает, как с напастью справиться.

В обед по традиции несколько рабочих играли в домино в бытовке. И вот один из них, вагранщик, говорит как бы между прочим:

– Для водки сахар нужен, а его у нас завались. Мы по нему пешком ходим.

– Действительно, – поддержал его другой. – Можно выгнать самогон из Фиделева сахара.

– Экзотика. Натур – продукт, – заволновались рабочие. – Кубинский ром получится! «Гавана Клаб»!

– Точно. Только не «Гавана». Раз город – Лабинск, значит и ром – «Лабана», «Лабана Клаб»!.

И творческая мысль изобретателей заработала на полную катушку. Даже к домино временно потеряли интерес. Посыпались различные идеи, проекты. Но все после внимательного изучения с сожалением и досадой отметались. Потому что не решали одной проблемы: где на территории предприятия установить бак с бражкой? Если, например, в теплом закутке за печью – вагранкой, то начальство тут же пронюхает – естественным образом, по характерному аромату найдут, не вчера родились.

Народ у нас оригинальный и дружный, а против коллективного разума никто и ничто не устоит: ни марсиане, ни горе – злосчастье. Поэтому решение пришло парадоксальное. Вот же паровозик – бегает, как молодой, и тепла в нем – хоть отбавляй, не меряно…