Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

– Иечка… – Мне вдруг стало нечем дышать, сильно и неприятно задергалось сердце, стал тяжелым затылок, но я понимала, почему-то очень хорошо понимала – я должна сейчас все узнать. Я услышала и поняла главное – что Ийка в полиции, и она что-то взяла, вероятно, у Марины. – Иечка, наверно, долго тебе говорить не разрешат. Я приеду, детка. Но не сегодня. Я тебе помогу. Ты меня слышишь?

– Да, мама…

– Иечка, только ты должна мне сейчас четко и спокойно сказать – что произошло? Ты слышишь меня? Самое главное скажи.

– Я понимаю – мало денег на мобильном… – проговорила Ийка.

– Нет, Иечка, у меня достаточно денег на мобильном. Пожалуйста, соберись и скажи, что случилось.

– Мама… Она говорит, что я взяла у нее кольцо с бриллиантами, которое папа подарил ей на годовщину свадьбы…

– Она – это Марина? – уточнила я.

– Да… И она говорит, что я его украла.

– Понятно. А с чего она это взяла?

– Не знаю, сказала, что видела на записи… Там у них где-то камера стоит…

– Ясно. А ты трогала это кольцо?

– Нет! То есть… Да… Только я положила его на место!

– Сразу?

– Ну… почти… Я померила его, походила… и положила на место.

– А где ты ходила, Иечка?

– По квартире…

Я услышала мужской голос, который что-то сказал, и Ийка заторопилась:

– Мам, ну все… Мне больше не разрешают… Мама! Мне так плохо здесь! Мам, меня отправят в колонию, да? Но я ничего не воровала, мама…

– Ты положила кольцо на место? Точно?

– Да! Да, мама! И ты мне не веришь! Мне никто не верит… Мама, я так вообще жить не хочу… Мне плохо, мама…

Я вздрогнула. Я уже слышала от нее эти слова. Иногда у моей дочки бывают моменты слабости, когда Ийку начинает мучить неуверенность в самом смысле ее существования на этой Земле. И я всегда борюсь с этим, как могу. Но что я могу сделать сейчас? Какие важные слова найти, несколько слов, пока нас не прервали, чтобы она перестала сомневаться в том, что ей нужно завтра утром просыпаться, и что завтра жизнь покажется ей приятнее и желаннее, чем сейчас…

– Иечка, милая моя. Я тебе верю. Прошу тебя. Я далеко от дома. Но я прямо сейчас возьму билет и прилечу. Я тебя люблю. Я тебе помогу, обязательно. Пожалуйста, успокойся. Это все пройдет…

Я говорила и говорила, пока в трубке не раздалось:

– Вы не слышите? Ало! Ее отвели уже в камеру!

– Подождите… Скажите мне, где она, что с ней?

– Не положено, приезжайте, все узнаете, – достаточно нервно проговорил молодой мужской голос. – В КПЗ она, Центрального округа. Все, мамаша, поспешите.

Не время было для воспоминаний, но сейчас передо мной стояло лицо Ийки, пяти– или шестилетней, когда она в первый раз сказала мне страшную фразу, которую повторяла потом за свою жизнь еще два или три раза: «Я не буду жить. Я убью себя». Слышать такое от маленького ребенка чудовищно, невозможно. Я догадывалась, что ее слова были вызваны невероятной болью, которую я ей причинила, – болью душевной. Я ее за что-то ругала, сейчас уже и не вспомнить, наверно, за что именно, ругала как-то унизительно для нее, и жизнь в тот момент показалась ей невыносимой.

После этого случая я старалась делать все, чтобы у нее не наступали такие моменты. Но ведь не все в жизни зависит от меня… Когда-то она не захотела жить, потому что мальчик, который ей нравился целых три года, перешел в другую школу и больше ей ни разу не позвонил. И было им по двенадцать лет. И еще раз она произносила эти слова – когда долго врала, скрывала тройки и я, узнав о вранье, неделю с ней не разговаривала. Не ругала, но и не поддерживала ее попытки помириться со мной. Уж больно упорно она тогда скрывала свои «успехи». И, главное, что было их скрывать? Как будто я бы стала ее очень ругать…

Но сейчас… Одна, в какой-то камере, с обвинениями, в которых она никак не может оправдаться… Господи… И вдруг я поняла: а мне все равно – украла она кольцо или нет. Думать, переживать, мучаться по этому поводу я буду потом, когда все выяснится. Сейчас мне важнее, чтобы она ничего с собой не сделала. Мне нужно ее поскорее увидеть, взять за руку… и вытащить из… Даже язык не поворачивается сказать, откуда… Из камеры! Ужас… Мою нежную, доверчивую, не очень способную логически мыслить, сложно врать и давать отпор Ийку.

Перед глазами у меня стояла кружка «Я потерялся на Мальте». Оказывается, я уже давно машинально смотрела на нее, на вмятый бок и беспорядочные светло-коричневые дорожки, которыми она исчерчена… Вот уж точно… Пока я носилась с карточкой, примеряла в магазине всякую ерунду, как безумная обезьяна, мне звонила Ийка, в слезах, беспомощная, растоптанная, одинокая – ей ведь совсем не у кого попросить помощи, кроме меня! Когда же было это ее первое сообщение «Мам»? Вчера или даже позавчера? И почему у нее нет телефона? Отобрали, наверное. Господи… А я тем временем, ошалев от свалившихся на меня денег, даже забыла взять телефон! А Ийка все звонила мне и звонила… Спасибо, что нашелся доброхот в милиции, разрешивший ей позвонить…

Пока я тут развлекалась, разглядывая ангелочков на потолке, блестящие бантики, беседуя с шаловливыми старичками и тоскующими о простой жизни политиками, которым давно никто не говорит «нет», моя дочка где-то там одна билась, плакала и спала в камере…

Я села, чуть успокоилась и постаралась понять, что мне надо сейчас делать. Первое – улететь домой. Потом – все остальное. Я срочно стала искать телефон гида Феликса, того, что не успел встретить нас в аэропорту, или, как я подозреваю, встретил, но не меня, а Ирку.

– Здравствуйте, Феликс, – начала я. – Это Александра Леликова из «Ройял Сюрпрайз»… У меня проблемы…

– Привет! – бодро откликнулся гид. – Рад буду вам помочь! Но не сейчас. Перезвоните мне часика через два.

– Но… мне срочно нужна помощь! Понимаете, мне…

– Извините, – вежливо перебил меня гид. – Я перезвоню вам через пятнадцать минут, я сейчас за рулем, не могу говорить.

Надо же! Вот у нас все говорят, сидя за рулем, и ничего…

Я спустилась вниз, к Лео. Видимо, увидев мое лицо, он даже не стал ничего спрашивать про карточку и мои успехи в беготне по магазинам.

– Что-то случилось?

– Да, Лео. Как мне срочно вылететь в Россию?

– Кто-то… заболел?

– Нет, слава богу. Но… у моей дочки беда. Я должна сегодня улететь.

Лео с некоторым сомнением посмотрел на меня.

– Не уверен, что это возможно… Но мы сейчас посмотрим, – он открыл в компьютере расписание рейсов. – Вы, разумеется, можете обменять свой билет…

– Я просто куплю новый, на ближайший рейс!

– Да, конечно… Только… Так, смотрим. Вот вчера было два рейса и сегодня, утром… А следующий рейс будет… через неделю…

– Как через неделю? – ахнула я.

– Нет, простите, это расписание на апрель… А сейчас уже сезон открылся. С пятнадцатого мая самолеты полетят пять дней в неделю. А сейчас – только четыре… Так что следующий рейс будет через четыре… то есть, можно сказать, через три с половиной дня. Сегодняшний можно не считать.