Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

– И еще… Там слово одно было… Это я его так называла… Мое слово, точно…

– Ксюш, а слово-то какое?

Ксюша всхлипнула:

– Зайчик…

– И ты думаешь, никто его больше так называть не мог? – спросила я, стараясь оставаться серьезной.

– Думаю, не мог… Он совсем не похож на зайчика… Скорее на…

– Борова? – подсказала я, зная Ксюшины вкусы.

– Сашка! Зачем ты так…

Действительно. Оскорбляя возлюбленных своих друзей и родных, обижаешь прежде всего их собственный вкус и выбор.

– Ладно. На милого поросенка, крупного и задиристого.

– Вроде того… – вздохнула Ксюша.

– Подожди… Описал он все это в письме. И что? Может, он приятное тебе хотел сделать? Может, он поэт, бытописатель – сходил к девушке, потом все описывает, ей присылает, чтобы вместе обсудить, что да как. А, Ксюш?

– Да если бы! – снова всхлипнула моя подружка. – Он же не просто так описывает, а пишет, какая я неумелая была, как это не так сделала, то не так – и все в подробностях, представляешь? Нет, ты не представляешь… Шурик… Нет, нет! Так нельзя! Я же искренне к нему отнеслась…

– Ксюш, а сколько раз вы встречались? – я постаралась пропустить мимо ушей ненавистную мне форму моего имени. Ксюша сто раз зарекалась ее произносить, но сейчас от переживаний она вылезла у нее из подсознания, оттуда, где у моей подружки хранится драгоценный образ хорошего верного товарища (он же – искусный любовник, родная душа и прекрасный собеседник с широким кругозором и тонким чувством юмора), не способного на предательство и обман.

– Два… – осторожно ответила та, зная мое недоуменное отношение к скоропалительным свиданиям в постели.

– И оба раза у тебя дома?

– Нет. Первый раз в «Ёлках-палках». У меня был лунный цикл…

– То есть месячные, – перевела я на нормальный язык Ксюшины красивости, не раз заводившие ее в тупик с мужчинами.

– Ну да… Но уже в первый день было такое ощущение, что я знаю его всю жизнь!

– Поросеночка, – уточнила я, желая, чтобы Ксюша хоть раз за весь разговор улыбнулась. Мне уже было ясно, что ничего трагического, слава богу, не произошло. – Ну и что дальше?

– Дальше… Еще он написал, что я оказалась старая и совсем не такая, как на фотографии.

– А ты какую фотографию ему послала? Со школьного выпускного вечера?

– Да нет! Прошлого года или… Или из Турции, на пляже меня снимал фотограф. Помнишь, я ездила? Два года назад… Такой снимок роскошный…

– Или три года назад, – вздохнула я. – Или…

– Или пять, – наконец засмеялась Ксюша. – Ну да. Фотография не самая новая… Но роскошная!

– Не сомневаюсь в этом.

Так же как я не сомневалась, что если бы в том возрасте, когда вокруг ходят толпы женихов твоего возраста, а также чуть постарше и совсем старые, Ксюша бы сделала правильный выбор, а не купилась бы на нежные слова одного глубоко женатого профессора, отобравшего у нее семь прекрасных лет и потом легко, в одночасье поменявшего ее на очень похожую на Ксюшу, но более юную аспирантку, оставаясь при этом крепким семьянином, она бы не маялась теперь одна.

– Сашка… – снова погрустнела Ксюша. – А еще, знаешь, что я подумала… Если он действительно мне все это писал… Может, он встречаться со мной больше не хочет?

– Не думаю, чтобы мужчина стал говорить столько слов, если встречаться не хочет. Если он психически здоров, конечно. Он кем работает, кстати?

– Я не поняла… – вздохнула Ксюша. – Ну кем-то… так, не очень… Хвастаться не стал.

– Ясно. Наверно, сидит где-нибудь охранником, делать нечего… Или – шофер чей-нибудь. Хозяин работает, а он его ждет в комнате отдыха, вот и висит в Интернете, развлекается на служебном компьютере. Не переживай, Ксюнь. Забудь. Твой принц просто еще не пришел, но обязательно придет.

– Ты думаешь? – с совершенно искренней надеждой спросила Ксюша.

Вот за это я ее очень люблю. А мужчины, как ни странно, – нет. Очень сложно соответствовать высокому идеалу принца. Тем более что Ксюша уже давным-давно так сильно любит своего не встреченного пока избранника, что реальный мужчина, попадая в мощное поле ее всепоглощающей и безоговорочной любви, пугается и убегает.

– Конечно! – с энтузиазмом сказала я. – Вот сейчас с порносайта слезет и как раз к тебе поскачет!

– Шурик… – всхлипнула Ксюша.

– Ксюш! Да не реви ты, ради бога! Приходи, обсудим, что делать с твоим поросенком, если ты еще хочешь с ним что-то делать. А пока, знаешь… Мне тут двух малышей подкинули на пару дней, а кормить их совершенно нечем. И… и еще всякие обстоятельства… – Если у меня и было желание рассказать Ксюше об Ийке, то оно как-то незаметно прошло. Несопоставимые величины. – И я хотела у тебя попросить рублей… семьсот, до получки…

– Ой, Сашка… – растерялась Ксюша. – А я в «Ёлках-палках» заплатила за обед и еще покупала к его приходу вино дорогое, и водку и фрукты там, ветчину…

– И икорку с белорыбицей… Ясно.

– Подожди, хочешь, я займу у родителей? – заторопилась Ксюша. – Или еды принесу…

– Той самой, которую поросенок не доел? – засмеялась я. – Да ладно. Придумаю что-нибудь.

– Как Иечка? Ты что-то ничего не говоришь про нее…

– Нормально. Ксюш, все, пока, я позвоню. Не переживай, у тебя все наладится. Поросят только не корми из своего корыта. Все, целую.

– И я! – глубоко вздохнула Ксюша.

Так, надо звонить Соньке. Хотя там сейчас наверняка тоже начнутся драмы. Первый муж обиделся, что второй муж не обиделся, когда Сонька на них обоих обиделась и уехала якобы к маме на выходные… Оба мужа получают мало, работают еще меньше и трутся около симпатичной, любвеобильной и жалостливой Соньки, которая уже давно не любит ни первого, ни второго, а встречается с быстроглазым, плосколицым казахом, за два года жизни в Москве сумевшим быстренько найти и Соньку, и дело себе вполне достойное: сколотил группу неприкаянных соотечественников, заказал рекламку с автомобилем и красным крестиком на колесе и повесил объявления: «Скорая помощь вашему автомобилю. Экстренный вызов мастера в любое время, в любое место». Что уж там понимают его плосколицые братья в автомобилях, я не знаю, но вчетвером колесо они заменить на дороге могут. Пользуются их услугами в основном женщины, денег иногда на радостях платят даже больше, чем надо.

Во всяком случае, Сонькин Мурат ходит чистенький, хорошо одетый и делает Соньке приличные подарки. Иногда такие приличные, что у меня появляются сомнения – нет ли у него иного, более весомого и опасного источника доходов, чем замена колес, перегоревших лампочек в фарах и заливка масла. Все подружки хором отговаривают Соньку выходить за него замуж, чтобы не рожать узкоглазых детишек – кто их знает, на каком еще языке с ними захочет говорить Мурат, улыбающийся нам плотно сомкнутыми губами и молча ждущий, когда же мы, родные Сонькины подружки, уйдем из гостей, а именно из Сонькиной пока еще квартиры.