Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

Я опять кивнула, стараясь подавить вздох. Вот ненавижу таких мужчин! С неразделенной страстью к вероломным Лолитам. Будет всю жизнь ныть и всем рассказывать, как он ее нежно любил…

Папа Владика быстро сходил и принес огромный фотоальбом. О, нет. Если сейчас начнутся фотографии свадебной церемонии, родственников и школьных друзей… Но он открыл альбом и показал мне только одну фотографию. Высокая стройная девушка с длинными светлыми волосами, сильно накрашенным ртом смотрела в камеру небольшими цепкими глазами и смеялась. Я представила, как она трясла маленького Владика и бросила его через весь холл, площадью не меньше тридцати квадратных метров, почти как вся наша с Ийкой квартира.

Я заметила, что папаша выжидательно смотрит на меня. Что я должна была сказать? Что Маша – действительно красавица и что мне очень жалко его, бедного?

– Да, – кивнула я. – Очень здорово.

– Что здорово? – нахмурился он.

Я пожала плечами. «Красивый у тебя чирей, малыш, – могла бы ответить я бедняге. – Могу себе представить, как болит и мешает жить…» Но вместо этого спросила:

– А куда она ушла? К родителям?

Мужчина глубоко вздохнул:

– Да если бы! В модельный бизнес. Она высокая, все параметры… Ну вы сами видите. Модель! Сняла с какой-то девчонкой квартиру… Еще раньше сняла… Все подготовила, понимаете?

– А она что, не могла заниматься этим, живя здесь, с Владиком и вами?

– Нет, конечно, – удивился он. – Я же ей не разрешал. Я хотел, чтобы у меня была нормальная ухоженная жена, которая спала бы до десяти утра вместе с малышом, потом бы с ним гуляла и ждала бы вечера, делала маникюр, салаты… смотрела телевизор… ходила бы за покупками, там… шопинг, торговые центры… ну, как обычно… спокойно, нормально… Какой модельный бизнес, вы что?

– Понятно. И с того дня Владик болеет?

– Наверно. То есть… Это было в позапрошлую пятницу, значит, уже третья неделя пошла… – Он удивленно посмотрел на календарь. – Да, точно. Не понимаю… Как время полетело вдруг! Первые дни ползло, я все ждал, что она вернется. Полчаса проходило, час, еще час – и все ни с места. И телефон она выключила. Оба телефона. Поменяла номера, может быть, не знаю… Две недели уже… – Он резко допил вино. – Я не думал, что так бывает, понимаете? Я считал, что наконец нашел свою девушку, понимаете? Что она совсем другая, что она не сможет уйти от меня… Да и никто никогда не уходил от меня! Наоборот! Все соплюхи цеплялись как могли, а уж женщины постарше…

Я терпеливо слушала, хотя больше всего мне хотелось попросить его засунуть голову под кран с ледяной водой и постоять так, пока голова не начнет гореть от холода. Когда он перевел дух и замолчал, я осторожно спросила:

– А что, все время такая температура?

Он непонимающе посмотрел на меня, потом пошевелил шеей, вздохнул и не сразу ответил:

– У Владика? Не знаю. Нет, наверно… Владик вообще первые дни как-то болтался… Я даже не знаю… Приходила женщина, гулять с ним, няня вроде, но она меня так доставала! В общем… сейчас она уже не приходит, надо кого-то искать. Да, наверно, и раньше была температура, мне как-то показалось, что он горячий… Есть ничего не хотел, а я еще стал орать на него… Он так испугался, встал на четвереньки, как зверек, и побежал от меня под низкий столик, где я не мог достать его.

– А жена ваша шлепала его?

– Думаю, да. Владик тоже не всегда бывает прав… – сдержанно ответил папаша. – Имеет свое мнение, неверное. Но вообще мне неприятно об этом говорить. Кто кого… шлепал.

«Уж как мне-то приятно!» – подумала я, но ничего бедолаге не сказала.

– Молодую няню не берите, – посоветовала я. – Лучше всего моложавую пенсионерку, которая уже вырастила своих детей и внуков. Вменяемую и доброжелательную. По возможности благополучную москвичку.

– Ясно, учту. Хотите еще кофе или вина?

– Нет. Спасибо. Вот, смотрите, я все вам написала, если вы действительно хотите что-то знать о ребенке. Не кормите насильно, присмотритесь, что он любит. И няне то же самое скажите. Я позвоню завтра, узнаю, как ваш Владик.

– Спасибо, – сказал папаша и протянул мне купюру то ли в двадцать, то ли в десять, а может, и в пятьдесят евро. Я мельком увидела только ноль на сложенной бумажке.

Я посмотрела ему в глаза. Он смотрел на меня уже не так неприязненно, как вначале. Если бы я могла купить на эти деньги большую светлую комнату для Ийки и маленький французский автомобиль – яркий, глазастый, сверкающий чистыми круглыми боками, – я бы обязательно взяла их у благодарного папаши.

– Не нужно, спасибо.

– Как это? – искренне удивился папаша.

Как я не люблю таких ситуаций!

– Давайте как-нибудь… потом. Спасибо, – покачала я головой и пошла одеваться.

Он догнал меня и встал посреди коридора, не давая мне пройти.

– Этого мало, да?

Я обошла его и села на диванчик, чтобы надеть сапоги.

– Скорей всего, у вашего сына шок от всего, что произошло. Может быть, и температура от этого. Но лучше сдать кровь и другие анализы. Я выписала вам все направления, они лежат на кухне. Там есть еще мои телефоны, мобильный и домашний, в кабинете телефона нет. Если станет хуже малышу или появятся какие-то срочные вопросы – звоните, не стесняйтесь. Мне многие звонят.

Он неожиданно присел передо мной на корточки:

– Объясните мне…

– Что?

Я посмотрела ему в лицо. Сейчас он сидел рядом со мной и наверняка видел мои уставшие за эти дни от слез глаза. А я видела синяки у него под глазами. Да, он говорил, что мальчик плохо спит и он, естественно, не спит вместе с ним. Скорей всего, сам-то папаша засыпает, а малыш его будит, как когда-то будила меня

Ийка. Если она вдруг просыпалась ночью или не могла заснуть вечером, то сильно трясла меня ручкой за плечо и громко говорила в темноте: «Мам, не спи! Повернись ко мне!»

Папаша улыбнулся. Вблизи его лицо показалось мне очень симпатичным.

– Вы так сейчас смотрите на меня… – Он по-прежнему сидел передо мной на корточках и на самом-то деле смотрел на меня он, а я ушла в воспоминания. Мне сейчас все дети – маленькие, большие – чем-то напоминали мою Ийку. – Так смотрите, как будто мне три с половиной года…

– А мне – сто, правильно? – договорила за него я. – Так и есть. Мужчины никогда не вырастают до конца. Не теряют маленького мальчика внутри себя, – пояснила я в ответ на его ироничный взгляд. – Они капризны, как малыши, эгоистичны, непостоянны, легко увлекаются, любят играть, менять игрушки, ломать их, делать больно и смотреть – что из этого получится…

Наверно, он ожидал более суровых слов и облегченно засмеялся. Поэтому я продолжила:

– Не пейте много вина, папа Владика. Не так уж оно полезно. Лучше принимайте ту же микстуру, что я выписала для вашего сына.