Саша Кругосветов - Живите в России

Как ты будешь поступать в училище, Алеша? Там очень высокие требования по математике и точным дисциплинам. А я и не собираюсь поступать. А чего же тогда приехал? Деньги дали – отчего не прокатиться?

Перед отъездом Алеша разговорился со мной о бизнесе. Он с товарищами отправил какой-то товар в Москву, но оплату за товар не получил. Я расспросил его о том, что он знает о составлении договоров, о формах и деятельности юридических лиц. Алеша, как можно вступать в какие-то коммерческие отношения, не имея элементарных представлений о том, как это делается? Если хочешь заниматься бизнесом – иди учиться, получи образование – экономическое, финансовое или юридическое. Мои слова уходили в безвоздушное пространство. Его не интересовали ни учеба, ни образование. Ни какая-то другая осмысленная деятельность. О чем он думает? Я был расстроен после приезда Алексея. Это приезжал уже не ребенок. Взрослый, оформившийся человек. Полная копия своей мамы. Красивый, ухоженный, обаятельный. В наше время стал бы гламурным. Умеренно лживый. Лживый, но не экстремально. Мягче, доброжелательнее Жанны. Желающий плыть только по течению. Какое течение подхватит его? Куда приведет желание легкой, красивой жизни, желание прокатиться на дармовщинку? Будущее подтвердило мои худшие опасения. Алеша катился вниз, вниз, вниз. Может быть, это моя вина? Когда он был совсем маленьким, возможно, надо было взять его к себе. Насовсем. Жанна, может быть, согласилась бы на определенных условиях… Если бы, да кабы…

В двухтысячные Алексей несколько раз приезжал в Санкт-Петербург. Он все больше становился похожим на братка. Приезжал, чтобы успокоить мятущуюся душу. Получить какие-то деньги. Он по-прежнему любил бывать в нашей семье. Ему нравилась наша обстановка. Папа, давай я переберусь в Петербург. Я не соглашался. Встань на ноги, тогда поговорим. Я понимал, что он разрушит нашу жизнь. Своим окружением. Своим привычно-паразитическим образом жизни. Своей стабильно-иждивенческой позицией. Своей непредсказуемостью. Своими срывами и падениями. Алеша притягивал к себе неприятности и несчастья. Каждый его приезд был для меня стрессом. Две недели после его отъезда я не мог прийти в себя. Я не имел права рисковать благополучием своей семьи. Здоровьем и спокойствием жены и ребенка. Для Алексея ничего не изменилось бы в случае переезда в Петербург. Он падал. И в Петербурге продолжал бы падать. До последнего дня я поддерживал его, помогал деньгами и советом. Трагический конец. Случай. Случай, к которому он шел долгие годы. Я приехал в Киев, где Алеша жил в последние годы. Поставил памятник на его могиле. Прости меня, непутевый мой сын. Я люблю тебя никак не меньше от того, что ты непутевый. Прости, что не смог предостеречь тебя, уберечь. Не нашел единственных шагов, которые могли бы тебя спасти. А, может быть, и не было тех единственных шагов. Что-то в нашей жизни происходит независимо от наших желаний и нашей воли. Воля богов. Как же они иногда безжалостны и жестоки эти боги, что планируют пути-дороги для нас, простых смертных!

Если Ира – самая большая удача в моей жизни, то Алеша – самая большая неудача.

От Алеши у меня осталась картина маслом. Написанная им, когда он был еще совсем молодым, увлекался живописью, когда у него были радужные мечты о беззаботной и счастливой жизни. Он изобразил красивую молодую женщину вниз головой с раскрытыми крестом руками. Внутри капли воды, прорастающей корнями в темную землю. Он любил красоту. Он любил женщин. Он предвидел свою тяжелую, мрачную, трагически закончившуюся жизнь.

90 год – разрушена Берлинская стена. Объединение Германии.

Август 91 года – ГКЧП.

Декабрь 91 года – передача Ельцину ядерного чемоданчика. Спущен государственный флаг СССР. Советский Союз перестал существовать.

Мы с друзьями арендовали подвальчик, и началась наша самостоятельная жизнь. Никаких начальников, никаких райкомов, обкомов. Сам себе хозяин. Сумел продвинуть свой товар – получи, что заработал. Не сумел – подтяни ремешок, и зубы на полку. Первый год у нас шло не очень. Заработанные деньги таяли на глазах из-за инфляции. Вложились в производство, а изделия наши уже никому не нужны.

Был у меня хороший московский приятель Леонид. Мы знакомы с ним по семинарам MAP/TOP, которые я организовывал, работая в Академии. Красавец, умница. В недавнем прошлом – московский золотой мальчик. Леня жил в высотке на Котельнической набережной. Прославленный дом. Его обитателями были многие выдающиеся люди: Аксёнов, Евтушенко, Жаров, Зыкина, Ладынина, Лучко, Раневская, Лидия Смирнова, Уланова, Паустовский, Богословский, всех не перечислишь. Что ни человек, то легенда. Я часто заезжал к Лёне, когда бывал по делам в Москве. Однажды остался переночевать. Вышел ночью в туалет. Зажег свет. Весь пол усеян огромными темными жуками семи-восьмисантиметровой длины, шипящими мадагаскарскими тараканами. Дом заражен тараканами. Все испугались – и тараканы, и я. Тараканы – врассыпную. Я – в шоке.

Звонит мне Леня и говорит: «Приезжай в Москву, познакомлю тебя с интересным человеком». Так я встретился с одним из лидеров крупной московской организации. Леня работал там коммерческим директором. Мне предложили создать филиал, чтобы вести их проекты в Ленинграде. Заманчивое предложение, но работа предстояла сложная. Надо выживать. И крутиться. Времени на раскачку не будет.

Мои друзья – прекрасные люди. Хорошие специалисты. Мыслители. Но слишком глубоко в них засели академические привычки. Все, как следует, обсудить, поговорить. Сходить несколько раз в курилку. К каждой проблеме подойти серьезнейшим образом: «Быть или не быть?». Я понимал, что с этой командой мне не приходится рассчитывать на успех в новом проекте. Разделили имущество и деньги поровну, я взял причитающуюся мне четвертушку, и мы расстались. Вроде, все по-честному. Но ребята обиделись. Возможно, я был неправ. Извините, друзья мои, у меня в тот момент не было права на ошибку. На полученные деньги арендовал помещение под офис, сделал ремонт, купил компьютеры, нанял сотрудников, и мы приступили к работе.

Начинали совсем скромно. Однажды, к нам инкогнито приехал авторитет с Красногвардейского района, осмотрел офис и всех нас, вернулся к себе и сообщил «другарям»: «Ходят в обносках. Порядочному бандиту взять с них нечего».