Алексей Смирнов - Обиженный полтергейст (сборник)

«…Ваши произведения незаурядны, – прочёл Тренке. – В них постоянно присутствует отталкивающая составляющая, но только это свойство и преобразуется в источник соблазна…»

Подобные похвальные слова – а это была похвала – летели к Виктору постоянно, отовсюду, и не было причины изымать из потока славословий эту одну хвалебную песнь, начисто лишённую оригинальности. Дело было не в содержании письма, дело было в подписи. Послание составил не какой-нибудь там Дист Бак Терриоз, оно оказалось подписано Матёрым Шехерезадом. Если разобраться, то и в этом факте ничего удивительного не усматривалось, но два обстоятельства настораживали. Во-первых, Виктор получил и (непонятно, почему) прочитал сообщение задолго до того, как вирус начал ему докучать. Во-вторых, необычно громкое, несуразное имя совершенно истёрлось из памяти Виктора.

Впрочем, не было большой беды и здесь. Ну, прочёл писака что-то из его сочинений; ну, выразил жалкий восторг. Ну, вздумал, наконец, впоследствии намозолить глаза, греясь надеждой, что заметят и запомнят надолго – Бобчинский. А что забыл – так мало ли что ещё забылось, Тренке вовсе не обязан держать в голове сведения о сумасшедших со всех концов света. Только оставался нюанс, третий момент: память Виктора вдруг приоткрыла сокровищницу, и всплыл Лос-Анжелес, а следом – электронные часы с кукушкой.

Вот это событие заставило почесать в затылке. Виктор хмыкнул и покачал головой: подозрительное совпадение!

Очень давно, на заре своей писательской деятельности, юный Тренке создал полудетективный рассказ, действие которого происходило в Лос-Анжелесе. С выбором места всё понятно: большинство приличных детективов шло с Запада, из США; молодому дарованию, делающему первые нетвёрдые шаги, простительно мелкое подражательство – настолько смешное теперь, что становилось не забавно, а неловко. Уже гораздо позднее, когда появилась сеть, он попросту слил туда всё, что написал за полтора десятка лет, после чего старался не вспоминать о былом убожестве. А вот кукушка¦рассказ про кукушку был закончен сравнительно недавно. Полумистическое-полуабсурдное озорство, пачкотня – история электронных часов, куда вмонтировали механическую птицу. Кукушка ни с того, ни с сего взялась вдруг нести яйца… в них завязалось неизвестное и недоброе… владелец часов не знал, как поступить… и т. д., и т. п. Да! Два совпадения, как известно, суть нечто большее, чем простая случайность.

Тем временем соскучившийся Шехерезад начал новое наступление. На сей раз Виктор усмотрел в его лице черты борца из цирка начала ХХ века. «Своевременно», – пробормотал Виктор и стал сосредоточенно вчитываться в осточертевшую галиматью. Минеральность… не облака, а мозг… перипетии в поле сексуальности… ¦апельсинные деревья… «У меня были апельсиновые», – автоматически поправил Шехерезада Виктор и тем признался во всём. Он покрылся испариной. Просматривать компьютерный архив не имело смысла – вирус и шагу ступить не давал. Придётся рыться в папках и коробках, проверять печатные экземпляры.

Этого, в общем-то, можно было не предпринимать, Тренке всё понял, но руки работали помимо сознания и лихорадочно копались в бумажной кипе. Рассудок сопротивлялся, но в то же время полнился отчаянием: правда была неумолима, а свидетельства, которые сейчас – через минуту, через миг – разлягутся на столе, добьют последние иллюзии. И свидетельства разлеглись: трактат, посвящённый повальной автоматизации, где жизненным процессам в ряде случаев приписывалась определённая «минеральность». В другом – тоже раннем – произведении Виктор весьма опрометчиво сравнивал облако с мозгом. Помнится, ему было просто лень искать подходящее сравнение, и он влепил первое попавшееся. Поле сексуальности – вот же оно, занимает почётное место среди разглагольствований о едином поле сознания. В нём, разумеется, возможны перипетии. Кушать подано – апельсиновое дерево: выросло, понимаете, в самом центре потрясённой берёзовой рощи, повинуясь натужному сюжету…

Виктор Тренке уставился на компьютер. Значит, всё-таки он! значит, всё-таки сбываются прогнозы, и оборзевший аппарат самостоятельно штампует всякий бред, предварительно надёргав из хозяйских работ бессмысленных цитат! Виктор не знал, радоваться ему или сокрушаться. С одной стороны получалось, что он своим творчеством нечаянно запустил новый, непобедимый пока ещё вирус, и тем обеспечил себе хлопоты и заботы. С другой – он получил самое верное, самое надёжное подтверждение своей гипотезе. Близится время, когда ментальный дубль, сотворённый человечеством, перестанет нуждаться в родителе и займётся устройством собственных дел, далёких от людских интересов. А фотография? А борода, а подштанники? Ерунда! это семечки для компьютерной графики. Но в его компьютере нет даже программы, которая могла бы создавать столь совершенные графические образы. Значит, скачал из сети без спросу, украл, и, может быть, что-нибудь стибрил ещё, и скоро применит – на горе владельцу и его почитателям. Уже применяет – в сообщениях Шехерезада имелись целые куски, которых Тренке точно никогда не писал, которые только в общем согласовывались с его соображениями. Чего греха таить – подсознательно Виктор давно подозревал подобное. Он начал подозревать, когда не преуспел в поисках отправителя сообщений – автора элементарным образом не существовало в природе.

Расколошматить машину? Виктор уныло взирал на бороду счастливого электрического беса. Нет – конечно, колошматить он не будет, но жёсткий диск придётся форматнуть. С вирусом сотрётся всё – и нужное, и ненужное, все программы, все файлы, архив… Безумно жалко. В конце концов Тренке решил не пороть горячку – возможно, выход ещё отыщется сам собой. Нет худа без добра: он может пойти прогуляться и лично, во плоти посетить литературное товарищество, членом которого он числился и куда направлял свои труды в первую очередь. Таких объединений существовало очень много: виртуальные литературные клубы с маститым гуру во главе. В них вершили суд, отделяли зёрна от плевел, продвигали талантливых, топтали бездарных. В конечном счёте именно от товарищества зависело, попадёшь ты в стальной переплёт, или не попадёшь. При сетевых контактах неизбежны накладки, и порой возникали забавные ситуации: ошибёшься с клубом, или компьютер напутает, и попадаешь с мистикой, скажем, к почвенникам… Какие случались разборки! Эфир кипел от ярости, сетевая перепалка переходила все границы русской ненормативной лексики… Как ни крути, а личный контакт необходим, с ним надёжнее. Виктор надел шляпу и плащ, вооружился старомодным зонтом, выключил Шехерезада (так он поневоле начал называть компьютер в целом) и вышел из квартиры.