Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

Мы только что закончили обход. Я попрощался с коллегами. Передал им своих оставшихся пациентов.

Долго говорили с Петькой. Молодец он всё-таки! Взял у него список литературы, которую он попросил меня ему прислать. Даже закрадывается желание видеть его у нас в Чистых Озёрах. Но нет! Такого предательства больницы в Булуне я себе не позволю.

Сейчас мы с главным врачом в его кабинете. На столе две маленькие рюмочки, а в них «посошок».

– Спасибо тебе, Саша, что ты приехал, – Николай Фёдорович треплет меня по плечу. – Прямо тебе скажу – вовремя! Сам видел, какая у нас нагрузка. А про квалификацию мы с тобой уже говорили.

Мы поднимаем рюмки и чокаемся.

– Николай Фёдорович, я не забыл про вариант моих кратковременных визитов. Я поговорю с экипажем, будут ли они готовы к тому, чтобы я мотался туда-сюда, а вы с Кириллом Сергеевичем это обсудите, как мы с вами договаривались. Так что стол вы за мной сохраните, ну и кабинет тоже.

– Конечно, Саша… – и он задумчиво смотрит на меня.

– Что вы на меня так смотрите?

– Всё вспоминаю, каким ты был несколько лет назад, и пытаюсь понять, как так получилось: то, что другие мучительно преодолевают годами, ты вот так взял и перемахнул. Что это? Твой талант? Твой характер? Твоё желание?

– Не знаю… – я откровенно смущаюсь. – Скорее всего, и то, и другое, и третье.

Жмём друг другу руки.

Опять сидим с Таней в её комнатушке. Вася снова мирно посапывает. Разговор не клеится.

Таня молча смотрит на меня. Её карие глаза обладают потрясающим свойством усиливать моё восприятие её состояния. Они могут быть карими-томными, обволакивающими, или карими-озорными с чертовщинкой, или карими-бешеными, как тогда в том доме… Сейчас они карие-грустные. По-тихому грустные. Конечно же, мне это понятно. Но я-то что могу сделать?

– Танюшка… Может случиться так, что я приеду раньше, но ненадолго, – говорю я, следя за выражением ее глаз. Ого! Немного меняется…

– А когда? – тихо спрашивает она.

– Не знаю… Это будет зависеть от… В общем, от того, будут ли трудные хирургические случаи, – наконец объясняю я. – Если Николай Фёдорович с Кириллом Сергеевичем договорятся, он меня сюда может отпустить на недельку.

– Правда? – зажигается Таня.

– Правда.

– Я буду ждать… – она берёт мою руку и прикладывает к своей щеке. – Мне бы только… видеть вас… Больше ничего не надо…

От такого признания – как обухом по голове… Прижимаю её к себе и несколько раз долго-долго целую.

– Ну, идите… – шепчет Таня, слегка отстраняя меня. – Долгие проводы – лишние слезы… А вам ещё собираться. Идите!..

У Дмитрия Ивановича и Надежды Михайловны снова стол, «посошок»…

– Мать, мы ненадолго. Саше ещё собираться надо, – зачем-то объясняет Дмитрий Иванович.

Не отказываюсь, потому что эти люди для меня уже давно как родные, и обидеть я их не могу.

– Дмитрий Иванович, а помните, когда мы с вами первый раз встретились в самолёте?

– Конечно, помню! Ты тогда Ваню летел выручать.

– А сейчас почему вы в Питер не летаете?

– Я тогда с дочей нашей встречался в Питере, – он почему-то мрачнеет. – А что?

– Ну мало ли вы снова решите к нам… Мы бы вас встретили, разместили. Кирилла Сергеевича бы увидели.

– Так не даёт она нам свидания, Саша, – Надежда Михайловна вздыхает. – И к нам сюда не летит, и там, в своей Москве, очень занята. Не до нас ей…

– Да ладно, мать! Была бы счастлива! – прерывает её Дмитрий Иванович. – А мы уж тут как-нибудь…

Мне становится так жалко стариков! Не понимаю я такого! Неужели так можно? Родители ведь! Может, я это так остро чувствую, потому что у меня, кроме Ваньки, никого из родственников нет?

Когда я вхожу в квартиру, Вован внимательно смотрит на меня.

– Что, провожали тебя?

– Угу. Люди очень хорошие. Отказать не мог.

– Понятно… Слушай, я тут собрал то, что ты сказал. Посмотри.

Уходя, я попросил его уложить в коробки кое-какие оставшиеся вещи Кирилла Сергеевича, которые мы тогда не забрали. Он мне список дал.

– Отлично! – говорю я, проверив, как всё уложено, – Можно завязывать.

– Я завяжу, а ты давай… чего-нибудь на кухне. Мы хоть сегодня с тобой сможем слегка посидеть?

– Посидим обязательно! И за жизнь поговорим.

– Во-во! Давно хочу…

Звонит телефон.

– Слушаю!

– Здравствуй, Сашенька! – слышу я голос Кирилла Сергеевича. – Значит, ты завтра будешь?

– Здравствуйте! Да, завтра к вечеру – с учётом разницы во времени.

– Ваня тебя и твоего спутника встретит. Место для него готово. Мы с Павлом решили его пока к отоплению приставить. За новыми котлами приглядывать. Пока это приходится делать Павлу. Жить твой протеже пока сможет прямо в больнице. Место ему тоже нашли. Так что с аэродрома – сразу в Чистые Озёра езжайте.

– Спасибо, Кирилл Сергеевич! Как приземлимся, я сразу позвоню.

– Буду ждать звонка, ну и в больнице мы с Павлом вас встретим. До встречи!

Кладу трубку и поворачиваюсь к Вовану.

– Ну, как мне только что сказал главный врач, место работы тебе уже есть, где жить – тоже.

– Так не бывает… чтобы всё и сразу, – он недоверчиво хмыкает.

– То есть ты мне не веришь? – уточняю я.

– Боюсь… – вздыхает он. – Понимаешь, в моей жизни редко бывало хорошо… Изверился.

– Значит, мы все тебя приятно удивим. Пошли, ты вроде посидеть хотел.

– Угу, хотел, – стучит костылями за моей спиной. – Ты мне хоть скажи, чего мне там у вас делать надо будет?

– У нас установили новое котельное оборудование. За его работой надо следить, чтобы не оставить больницу без тепла, – объясняю я. – Включили его совсем недавно, и пока за ним следит наш зам главного врача по хозяйству. Сам понимаешь, что у него других забот хватает. Вот ты и будешь отвечать за тепло!

– Думаешь, справлюсь? – с сомнением спрашивает Вован. – Там же надо, наверное, учиться?

– Учиться, может быть, и надо, но капитан российской армии, да ещё и без одной ноги, с этим справляется.

– У него что, Чечня была? – догадывается он.

– Была. Он – очень стоящий мужик, поверь мне! – между делом наливаю в рюмки. – Ну, давай! За твою новую жизнь!

– За будущее не пью, – буркает Вован. – Давай, земляк, за тебя и за то, что мы встретились!

Когда встретились? Тогда, в этом зловонном брошенном доме, или сейчас?

На аэродроме провожающих сегодня почти нет. Только Андрей и Геннадий, который сам попросился нас проводить. Николай без проблем разрешил мне взять с собой очередного пассажира. Похоже, они уже привыкли.

Последние напутствия и поручения с провожающей и с отъезжающей сторон. Вещи уже занесены в самолёт. Перекуриваем… Как говорится, отдаю последние указания.

– Андрюха, на тебя вся надежда. Извини, что гружу тебя, но… Короче, ты же понимаешь…