Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

Я перехожу в руки Сергея Александровича, а затем уже – к Николаю Сергеевичу.

– Товарищи дорогие! Давайте его сразу в машину усадим! – командует Сергей Александрович. – Он же совсем без сил!

– Сашенька, ты нас прости, но мы тебя сразу же в академию, как ты и просил, – объясняет мне на ходу Кирилл Сергеевич. – Палата уже тебя ждёт.

– Ну а с моими увидеться…

– Увидитесь. Обязательно увидитесь! Их к вам туда сегодня обязательно привезут, – обещает Николай Сергеевич. – И Дашу, и мальчишек. Светка мне пообещала их доставить.

Спасибо, что меня поместили в такую же роскошную палату, как и та, в которой когда-то лежал Кирилл Сергеевич.

Принимаю гостей.

– Сашенька… Родной мой… – Даша осторожно и нежно вешается мне на шею – конечно, с учетом моего сидячего положения. – Худой-то ты какой стал!

– Худой, зато – живой, – усмехаюсь я и усаживаю себе на колени маленького Ваню. – Хуже было бы наоборот.

– Господи! Что ты говоришь такое! Сашка…

Даша не отпускает мою руку. Что ж… К сожалению, как бы крепко наши близкие нас ни держали, всё равно существует на свете та сила, которая может от них оторвать.

– Папа… Па-па! Смотри, какую мне деда машинку купил! – хвастается Серёжка и скачет возле нас.

Я уже давно подмечаю, что Кирилл Сергеевич иногда балует моих пацанов, но это оттого, что он души в них не чает.

– Очень хорошая машинка! Ты дедушке спасибо сказал?

Серёжка морщит лоб…

– Вот приедешь домой и обязательно скажи ему спасибо. Хорошо?

– Хорошо… А мы с тобой будем с этой машинкой вместе играть?

– Конечно, будем! Вот поправлюсь, и будем…

Боковым зрением замечаю, как Даша украдкой вытирает глаза. Маленький Ваня тянет ручонку к яркой игрушке.

– А ты Ване даёшь поиграть со своей новой машинкой? – осторожно интересуюсь я, ведь мне так хочется, чтобы с малолетства у братьев были такие же отношения, как сейчас у нас с Ванькой.

– Он ещё маленький… – раздумчиво тянет Серёжка. – Мы с дедой играем. Катаем её вместе.

– Конечно, Ваня ещё маленький, но ведь ему тоже хочется поиграть с такой машинкой!

Серёжка сосредоточенно молчит.

– Папа, а ты, когда был маленьким, дяде Ване давал в свои игрушки играть? – задаёт он вдруг вопрос, который заставляет меня грустно улыбнуться.

– Конечно! Я всегда давал и сейчас даю ему играть в свои игрушки.

– Неправда… Сейчас ты не можешь, у взрослых игрушек не бывает, – рассудительно опровергает меня сын.

– А вот и не скажи! У взрослых игрушки тоже бывают, только они совсем другие. И дядя Ваня играет в мои игрушки и читает мои книжки… – совершенно серьёзно объясняю я.

– Сашка, нам надо ехать домой, – грустно говорит Даша. – Света там, наверно, уже заждалась.

– Вы часто общаетесь?

– Знаешь, когда ты уехал, гораздо чаше стали. Похоже, она почувствовала, как мне плохо без тебя.

И вдруг я решаюсь.

– Дашка… Ты не обидишься, если после моего обследования, до моего выздоровления, мы с Ванькой поживём там… в той квартире?

Даша грустно смотрит на меня и молчит.

– Дашка… Пойми… Я там быстрее на ноги встану. Там мне сами стены будут помогать. Ну не обижайся…

Я говорю сбивчиво, с просительной интонацией, внимательно глядя ей в глаза.

– Я постараюсь, – почти шепчет она и снова меня обнимает: – Сашенька… Родной мой… Я всё прекрасно понимаю… Внутри понимаю, что ты скорее всего прав, но мне так хочется, чтобы ты быстрее был дома, рядом со мной… Рядом с мальчишками… А Кирилл Сергеевич знаешь как по тебе скучает?

Молчим. Только маленький Ванька тихо сопит, уткнувшись мне чуть не под мышку, а Серёжка очень сосредоточенно катает свою машинку по одеялу моей кровати.

– Сашенька, – вздохнув, нарушает молчание Даша, в свою очередь внимательно глядя мне в глаза, – я прекрасно понимаю, что вы с Ваней очень близки. Он ведь почувствовал, что ему необходимо лететь к тебе на выручку, когда сил у тебя уже не осталось. Правду тебе скажу, у меня было только сильное беспокойство, а он будто всё понял. Ещё я понимаю, что вы с ним говорите на такие темы, на которые я с тобой вряд ли когда-нибудь смогу поговорить… И это мне очень печально. Я даже, может быть, как-то ревную… И всё же я понимаю, что это общение с Ваней тебе необходимо, понимаю, что это общение – тоже одна из составляющих твоего выздоровления… да и всей твоей жизни. Однако несмотря на всё это… мне так жалко…

– Дашка моя, – выдыхаю я и, насколько сейчас могу, крепко прижимаю её к себе и пытаюсь оправдаться. – Это же всё биоэнергетика!.. Ну прости меня…

Вот оно как! Проявился всё-таки Дашин взгляд на наши с Ванькой отношения. Все проблемы, которые мы с Ванькой переживали вместе, так нас сблизили! И опять же – наше почти неестественное чувство друг друга!

С таким уровнем взаимоотношений любой другой человек окажется за пределами зоны этой духовной близости, даже если это будет тоже очень близкий человек… Это почти как в математике понятие о бесконечно малых интервалах. Когда-то я об этом размышлял… Потом же всё как-то улеглось и перешло в разряд пресловутой привычки.

Моя умная жена всё давно поняла и всё простила. Но как же мне её жалко!

Перебираю в голове своих самых близких… Ну Ванька – тут всё понятно. Даша… и Таня… Неужели я их собрался сравнивать? Докатился…

Даша – моя жена! Она – мать моих детей! А Таня – тоже мать моего сына. С ней я веду себя куда честнее, чем с Дашей. И переживает она за меня совсем не меньше, чем Даша.

Вот и получается, что самой проигравшей стороной становится именно Даша.

«И тебе не стыдно?» – снова начинает скрипеть внутри так хорошо мне знакомый голос.

Стыдно, конечно! Да что уж теперь… Так вот всё… выходит. И жить мне дальше со всем этим.

Шахлатый по-генеральски ввалился в мою палату.

– Здорово, ученик!

– Здравствуйте, Михал Михалыч! – скорее с воодушевлением, чем с силой пожимаю ему руку.

За три прошедших дня гостей у меня побывало много. Даже сам ректор приходил, а вот Шахлатого я ещё не видел. Он только позвонил мне на трубку и сказал, что сидит в Москве на конференции, но как только вернётся, то сразу же зайдёт.

– Ну ты и молодчина! – гудит он, внимательно рассматривая меня. – Только какой же ты тощий… Щёки ввалились, нос торчит… Светишься насквозь. Я уже ознакомился с некоторыми результатами твоего обследования. Девяносто процентов за то, что у тебя всё чисто. Любые результаты, как ты понимаешь, надо с чем-то сравнивать. Сергей Петрович созвонился с Первым медом. Там нашли тогдашние твои результаты и спросили, почему его интересует вероятный труп. Он им предложил посмотреть на тебя живого и даже побеседовать. Его обвинили в розыгрыше, недостойном солидного человека.

Шахлатый весело щурится, но вдруг становится серьёзным.