Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том второй

– Лейкемия…

– Понятно! Извини, ещё вопрос. А Глухов тебя как… завербовал? – и, поймав его затравленный взгляд, успокаиваю: – Гена, пойми, я не со зла расспрашиваю. Я думаю, как помочь тебе там устроиться. Ты должен быть уверен, что я тебя не брошу. Помогу тебе устроиться и так далее…

Последнее я говорю твёрдо, глядя ему в глаза.

– Глухов мне пообещал отправить Мишку за границу, если я… – сглотнув, с трудом выговаривает Геннадий.

– Извини, Гена… Он обманул тебя, как обманывал всех таких же, как ты.

– Я это понял. Когда я на следующий день… ну после того, как вас… пришёл к нему, а он сказал, что дело не сделано. Я тогда всё понял. Мишка умер через три дня после того, как вас… Бог меня наказал. Я даже на похороны… не смог… приехать.

Молчим. Только двигатели мерно гудят. Что сказать? Может быть, действительно его Бог наказал?

– Родители в Чистых Озёрах?

Молча кивает.

– А в Питере где жил?

– У другана одного. Росли вместе… Это он заставил меня вам позвонить. Я не хотел.

– Правильно сделал, что заставил, и правильно сделал, что позвонил. Тебе надо побыстрее перевернуть эту страницу и жить дальше. Ты меня понял?

Опять обречённо кивает.

Я, конечно, понимаю, что такие раны быстро не заживают. Моя энергетика здесь не поможет. Но какой-никакой жизненный опыт может помочь. Попробую применить этот опыт.

Это уже стало даже привычным для меня. Самолёт совсем остановился. Перед тем как мне покинуть его брюхо, парни подходят попрощаться.

– Так, Саша! Всё как всегда. Когда соберёшься обратно, идёшь к диспетчеру и всё узнаёшь, – на всякий случай повторяет Николай свой обычный инструктаж.

– Конечно, Коля! Спасибо тебе! Как всегда, выручили!

– Ладно! Ещё непонятно, кто кого чаще выручает, – отмахивается командир.

Геннадий явно смущается от их тёплых рукопожатий. Он, видно, уже понял, что для этих людей те, кто сидит рядом со мной в брюхе Ил-76-го, такие же друзья. Спускаемся по трапу. Навстречу нам уже спешит Андрюха, которого я предупредил о нашем прибытии.

– Сашка! Привет! – и я оказываюсь в его лапах.

– Здорово, Андрюха! Ну как ты?

– За… Ну ты понял! – он осекается. – Видишь, стараюсь помнить заветы Кирилла насчёт матюгов! А как он там?

– Рулит нашей больницей вовсю. Меня воспитывает тоже. Теперь за Ваньку ещё взялся.

– Ну твоего младшего воспитывать ещё пока надо, – резюмирует Андрей. – Значит, всё в порядке!

В течение всей нашей беседы Геннадий стоит рядом, внимательно слушая.

– Господи! Чего я тут болтаю! – спохватывается встречающий. – Давай в машину!

– Андрюха, этот человек со мной. Его зовут Геннадий. Он хочет здесь работать, – представляю я своего попутчика. – Поможешь?

– А чего не помочь! – он протягивает руку. – Здорово, Гена! Поможем!

Входим все втроём в такую знакомую мне квартиру. На пороге я инстинктивно останавливаюсь, потому что мне вдруг кажется, что сейчас из комнаты появится Кирилл Сергеевич, сопровождаемый Антошкой… Надо будет сегодня же ему позвонить.

– Ну ладно, мужики, располагайтесь! Я поехал. Ещё по делам надо заскочить, говорит Андрей, передавая мне ключи. Позже созвонимся. У тебя вообще какие планы?

– Сейчас в больницу пойду. Соскучился, понимаешь, я без всех тутошних! Ну а дальше – по обстановке, – убрав с лица улыбку, на всякий случай напоминаю: – Андрюха, ты бы поговорил у себя в порту, может, Гену куда-нибудь можно будет пристроить?

– Хорошо. Поговорю… Если у нас сладится, то и с жильём, может, получится.

– Так здесь брошенных квартир…

– Понимаешь, некоторые не совсем брошены. Ладно, потом объясню. Ну пока! – и останавливается в дверях. – Насчёт брошенных квартир – это надо к местной власти обратиться. Значит, тебе и разруливать.

– А местный начальник – тот же?

– Ага! Твой знакомец! – Андрей собирается скрыться.

– Стой! Вот… – я достаю из сумки бумажный свёрток, на котором написано «Андрею». – На! Кирилл Сергеевич тебе прислал!

– А что там? – любопытствует Андрей, разворачивая подарок. – Ого! Агата Кристи!

– Ты же любитель детективов!

– Ой… Спасибо Сергеичу!

– Вот позвони и скажи сам! – рекомендую я.

– Уж конечно! Ну пока! Забегай, когда время будет. Правда, тебя тут столько людей ждут!

Дверь за ним захлопывается.

– Александр Николаевич, вы скажите, чего мне-то делать? А то я как бы и не при делах, – неуверенно спрашивает Геннадий.

– Чего тебе делать?.. – я чешу в затылке. – Пока что помочь мне достать с антресолей мой тулупчик и унты. Кстати, тебе тоже надо такой одеждой обзаводиться. С этим я тоже помогу.

Ну вот, облачился в местную форму… Так всё знакомо… Эх! Любо-дорого посмотреть! Как во что-то родное попал!

– Так, Гена, я – в больницу. Тебе – сходить в магазин и купить нам с тобой что-то на ужин и завтрак. Понял?

– Угу, – он кивает.

– Магазин через два дома налево. Чтоб ты обратно не заблудился – вот адрес! Ну я пошёл!

Поднимаюсь по знакомым ступеням. Аж дух перехватывает! Сейчас я их всех увижу! При любых раскладах я уверен, что по крайней мере один человек меня ждёт точно. Хотя, конечно, Кирилл Сергеевич предупредил Николая Фёдоровича о том, что я прилетаю именно сегодня, так что наверняка он тоже ждёт.

Как я с Таней встречусь? Если собираюсь прекращать, то… Ну не могу я отвернуться! Не мо-гу!

Дверь так знакомо скрипит! Знакомый вестибюль… Знакомая дверь кабинета Кирилла Сергеевича… Правда, теперь это уже не его кабинет. Уже все приёмы закончились, потому что вечер. Но Николай Фёдорович тоже остаётся допоздна.

Стучу. Нет ответа. Ясно, нынешний хозяин кабинета где-то ходит. Ну что ж…

Иду дальше по коридору в поликлиническое отделение.

Вот и мой кабинет! Ох-х… Табличка так и осталась – «Доктор Елизов».

Эх, была не была! Раз написано, значит, кабинет мой! Берусь за ручку и открываю дверь.

Посередине кабинета стоит Таня. Она смотрит мне прямо в глаза и не двигается с места! Как будто так всё время стояла и ждала меня…

– Здравствуй, Танюшка… – тихо говорю я и только тут замечаю, что она… с животом!

Только теперь она быстро подходит ко мне, обнимает и прижимается лицом к моей груди.

– Я так вас ждала, – слышу я. – Мне Николай Фёдорович сказал. Как хорошо…

Если бы она бросилась ко мне и стала бы целовать… А тут такой сдержанный, выстраданный восторг… После всего этого все Ванькины напутствия кажутся мне сплошным кощунством. Ясно, что она… носит моего ребёнка.

– Ну ладно, Танюшка… Отпусти меня… Пойду, доложусь о своём прибытии, – шепчу я ей на ухо и добавляю: – Обманула ты меня тогда…

Она счастливо улыбается, видимо, в знак согласия, потом нехотя отпускает и какое-то время смотрит мне в глаза каким-то совершенно пьяным взглядом.