Наталья Нецкая - Меняю бред на бренд

Пап, а была у тебя мечта?

Конечно. Их много было.

А воплощённая?

Да, и не одна.

Рассказывай!

Шёл 1985 год. Начало горбачёвской перестройки. Страна жила новыми ожиданиями и надеждами. Даже в самой партии наметились неожиданные перемены. Шло омоложение партийной номенклатуры, это означало, что в стране хотели видеть среди партийных лидеров молодые лица, не отягощённые брежневским и сталинским прошлым. Я, как молодой коммунист, оказался в их числе и был рекомендован секретарём партийного комитета в один из больших и проблемных сибирских совхозов. Вместе с вновь назначенным молодым директором совхоза мне предстояло проводить политику подъёма сельского хозяйства путём воплощения нового партийного лозунга – «Ускорение и перестройка!».

Пока я бегал по посёлку в поисках ключей от новой квартиры, моя молодая жена с двумя дочерьми стояла во дворе дома, а за ними наблюдали несколько пар глаз из соседских окон. Но никто не предложил зайти. Стоял ноябрь, дул холодный ветер со снегом. Одна из дочек была грудным ребёнком. Позднее я узнал, что такое несвойственное сельским жителям недобрососедство было вызвано тем, что на мой пост и директорский и соответствующие им служебные квартиры претендовали как раз лица из соседних домов.

Но их карьерные планы и будущие амбициозные устремления были нарушены. Группа специалистов и рабочих совхоза написала в райком заявление, где выразила своё несогласие работать под их началом. Райком вынужден был решать кадровый вопрос в духе того времени. На место бывшего директора-пьяницы и скомпрометировавшего себя кэгэбышными замашками партийного лидера назначили не местных, уже намеченных райкомом самовыдвиженцев, а людей со стороны, иначе говоря, «варягов». Каковыми оказались я и директор совхоза.

Мне наконец-то нашли ключи, а вместе с ними выдали патроны для лампочек и розетки, что несколько меня озадачило. Оказалось, что бывший жилец, секретарь парткома, от обиды увёз их с собой на новое место работы и жительства. Это должно было уже намекнуть мне о предстоящем нелёгком существовании на новом месте.

Человек, который быстро помог мне установить все электрические принадлежности, оказался местным инженером-энергетиком. Он мне сразу понравился. Это был моложавый худощавый мужчина лет 50, от которого исходила какая-то особая природная энергетика, притягивающая к себе. За страсть к техническим новшествам, мастерство и изобретательность его прозвали «местным Кулибиным». Я почему-то для себя сразу решил, что он шукшинский человек-чудик.

Шефы софхоза, заводчане, оценив по достоинству его деловые и человеческие качества, не раз вербовали его работать инженером на ведущие предприятия областного города, предлагали высокую должность, благоустроенную квартиру, хорошую зарплату. Но он остался верен родному сельскому хозяйству со всей его неустроенностью и заброшенностью, прозванному каким-то правительственным остряком-недоумком «чёрной дырой» в народном хозяйстве.

Однажды летом он пришёл ко мне с неожиданным предложением сделать в посёлке пруд, мотивируя это тем, что в нём нет места для отдыха трудящихся и купания детей. Есть только речка Пашинка, где воды по колено. Но можно перегородить дамбой речушку в определённом месте, выкопать котлован, облагородить его, и будет народный пруд. Дети будут купаться, мужики ловить рыбу, весь посёлок будет отдыхать и радоваться. Разве не счастье?

Он даже принёс с собой уже готовый проект дамбы и пруда, выполненный с соблюдением всех гидротехнических тонкостей, в которых я, конечно, не разбирался. Но я его внимательно выслушал, а затем спросил:

– А почему вы ко мне-то обратились?

Ну, дак, работа же на общественных началах! Люди нужны! Надо привлекать население, найти технику, строительные материалы, а главное – нужна поддержка со стороны начальства.

Надо этот проект сначала показать специалистам, вдруг нарушим экологию, затопим посёлок и вызовем другие неприятности?

Можно и показать, только я не знаю, к кому обратиться, да и некогда мне, работ много.

– Эту миссию, с вашего согласия, я возьму на себя. А там посмотрим.

Не скрою, что этот проект с самого начала меня увлёк. Мне было 30 лет, и я был ещё романтиком, полным безудержного оптимизма и готовности сделать что-то полезное и доброе для народа.

Поехал я сам в строительный институт, благо у меня там работал преподавателем мой университетский товарищ. Он свёл меня с доцентом-гидротехником, которому я показал чертежи и расчёты нашего будущего гидротехнического сооружения. Последний внимательно изучил их, одобрил и даже с удивлением отметил, что не ожидал такого высокого технического уровня у сельского инженера. Так и было получено «неофициальное» добро на реализацию этого проекта. Мечты, а тем более полезные для всех, должны сбываться!

Вдохновлённый полученной экспертной оценкой, я рванул к директору совхоза. Он, будучи молодым и не отягощённым ещё руководящим куражом и формализмом, поддержал уже нашу совместную безумную идею, обещал выделить трактор, бульдозер, кран. «Ну, а уж людей, – сказал, – сами наберёте в нерабочее время, на то ты и комиссар».

Нам повезло. Обстановка в стране в первые годы перестройки, как я уже говорил, была обнадёживающей. Все жили ожиданием от нового лидера страны хороших перемен и мудрых решений по выводу её из кризиса. Во всём наблюдался подъём, последний всплеск народного энтузиазма. Добровольцев возводить дамбу и пруд на мирских началах нашлось немало. Трудились после окончания рабочего дня и в редкие выходные. Участвовали в строительстве и стар и млад. Два лета длилась упорная работа. В первый год расчищали территорию от накопившегося мусора и растущего в изобилии тальника, бульдозером и вручную копали котлован. Речку пустили по другому руслу. Поскольку новое русло было ненадёжным и могло затопить посёлок, по моей просьбе ветераны-коммунисты дежурили у мощного насоса круглосуточно.

Не обошлось и без происшествий. Молодой и неопытный водитель автокрана умудрился завалить его набок и повредить стрелу, что вызвало большой гнев главного инженера совхоза, который обвинил нас в преступной халатности и «детских затеях». Один из деревенских активистов-депутатов сельского совета и мой сосед, несостоявшийся директор совхоза, написали на нас сразу две жалобы: одну в райком, другую в управление лесного хозяйства, где нас обвиняли в самоуправстве, самовольной вырубке леса и вообще в нарушении природного баланса.

Жалобы имели реальное основание. В центре будущего пруда стояла большая сосна, которая была обречена на гибель предстоящим затоплением. Поскольку сосновый бор был в ведомстве Гослесфонда, то требовалось специальное разрешение на её вырубку. Мы же спилили сосну без всякого согласования. На следующий день прибыла комиссия из города «казнить» нас за самоуправство, затем меня вызвали в райком и уже там потребовали объяснений.