Михаил Ландбург - Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф

– Разумеется, не ты! – торопливо выдохнул следователь. – На самом деле преступник тот, кто тебя вынудил… Ты же не станешь его поощрять?

– Его – нет! – отозвался Виктор.

«То-то!..» – подумал следователь и, раскрыв ротик, вкрадчиво проговорил:

– И укрывать его тоже не станешь?

– Ни в коем случае… С тех пор, как я понял… – Виктор снова прикусил губу.

– Кто же он? – ласково спросил следователь.

Виктор прошептал:

– Моё правительство… То есть, я считаю, что если правительство десятки лет оболванивало полстраны, то оно…

Следователь побледнел.

Немного выждав, Виктор продолжил:

– А ещё я понял, что политики – это слепцы, указывающие путь незрячим…

У следователя дёрнулся подбородок.

– Так считаешь ты или ещё кто-то? – в голосе следователя послышалась растерянность.

– И я, и ещё полстраны…

– Философствуешь? – определил следователь.

На губах Виктора выступила смущённая улыбка.

– Мы с вами лишь размышляем, не так ли?

Следователь голову опустил.

«Смутился!» – решил Виктор.

– Ну, да, размышляем, – сказал следователь, – только каждый из нас по-разному…. – О чём же ещё беседовал с тобой раввин Иосеф?

– В основном о том, кому Создатель симпатизировал более: Аврааму или Моисею?

Следователь страдальчески сморщил лицо, зябко поёжился и усталым движением руки указал на дверь.

Виктор поднялся со стула, спросил:

– Думаете, солдаты решатся штурмовать Кфар-Даром?

Следователь молча кивнул на дверь.

– Я тоже хочу понять Cui bono? – доверительным тоном проговорил Виктор.

До двери оставалось три-четыре шага, когда следователь выкрикнул:

– Лучше бы ты подумал над тем, чем займёшься дальше?

Виктор обернулся.

– Буду жить! – сказал он. – Если позволите…

Дверь открылась. В коридоре ждал полицейский…

…После молитвы Виктора, в зале суда выступили прокурор, адвокат и три свидетеля, а в конце заседания, сморщив щёчки и повернув голову к подсудимому, торопливо поднялся со своего кресла судья. В его взгляде не было ни жалости, ни презрения, ни сострадания, ни даже интереса. Сухим, чуть трескучим голосом, он зачитал вердикт, смысл которого сводился лишь к одному: «Пускай убирается!»

Виктор ощутил, как его мозг закипает от сладостной мысли: славная судебная система Израиля посчитала необходимым решительно заняться им, а то, что в результате вышел конфуз, так ведь не секрет, что именно небольшие конфузы как раз и характеризуют великие государства.

Вернув позолочённую кипу приставу, Виктор повернул голову к судье и сдержанно, не очень громко похлопал в ладоши, потом низко поклонился полицейскому, открывшему перед ним боковую дверь, и поспешил к женщине, которую две недели назад оставил сидящей на постели.

Беер-Шева, 16-ое августа, 11.40.

– Как ты? – спросила Анна.

– Подустал и, вроде бы, состарился… – ответил Виктор.

– Как это? – изумилась Анна.

– Бывает…Иногда случается преждевременная смерть, а иногда – преждевременная старость… А как ты?

Анна сидела в кровати, близкая, жаркая, светлоокая и рассеянно слушала телевизор. Кивнув на экран, она сказала:

– У меня от всего этого болят мозги.

Виктор возмутился:

– Срам-то какой! Антинаучный феномен! Сам по себе мозг боли никак не испытывает…

Анна обиделась.

– Откуда тебе знать?

– Об этом знают даже врачи… – Виктор стал разглядывать голые плечи Анны.

– Не понятно, – сказала Анна, продолжая смотреть на экран, – о чём это они говорят.

– Они не говорят, а лгут, а я спросил: «Как ты?»

Анна встряхнула головой.

– Что я должна сказать?

– Скажи, что у тебя всё в порядке!

– У женщин «всё в порядке» не бывает! И вообще…Если эти, что в телевизоре не могут, тогда объясни мне ты, что вокруг нас происходит?

Виктор поцеловал Анну в плечо.

– Происходит не у нас… – сказал он. – Происходит в Пакистане, в Латвии, в Венесуэле, а тут – как обычно… Самоистязание карликовой державы…

Анна выключила телевизор.

– Ты не звонил… – сказала она. – Две недели ты не давал о себе знать…

– Я помнил о тебе…

– Не утомился помнить?

– Нисколько!

– Тебе можно верить?

– Меня загнали в камеру с каким-то сумасшедшим…

– А ты?

– Что я?

– Ты разве иной?..

– Считаешь меня сумасшедшим?

– Судя по твоему поведению в Кфар-Даром, то…

Пожав плечами, Виктор отвернулся.

– Что уж там… – сказал он. – Это – как играть в баскетбол: не передал мяч другим, будь добр, бросай в корзину сам…А попал в кольцо или нет – ответственность на тебе…Когда солдаты приблизились к воротам с требованием, чтобы поселенцы готовились убраться из своих домов, во мне восстал бес. Я почувствовал, что готов взорвать и несчастных солдат, и самого себя…

– Баскетбольным мячом?

– Нет, не мячом…

– Может, своей губной гармошкой?

– Нет, Анна, разве гармошкой взорвёшь?..

Анна устало улыбнулась.

– Было чем взрывать?

– Нет, но очень хотелось…

– Тебе сколько лет?

– Двадцать три, а что?

– Прожил полжизни, а такой осёл! – объяснила Анна.

– Я очень не хотел, чтобы солдаты…

– И тогда ты сам решил бросить в корзину мяч?..

– Я достал из нагрудного кармана губную гармошку.

– Осёл!

– Я?

– Ненормальный!

– Это законно!

– Что?

– Нет такого закона, обязывающего человека быть нормальным, если он ненормальный. Но клянусь – я не специально…

– Что ты не специально?

– Я ненормальный – не специально…

– Сумасшедший!

– Прежде ты не говорила такое…

– Прежде я не понимала, что… Ты пропадёшь… Рано или поздно, ты плохо кончишь…

Виктор промолчал.

– Пропадёшь… – повторила Анна.

– Ты так думаешь?

– Те, кто не знают, как жить, в конце концов, пропадают…

– Ты знаешь, как жить?

– Луна…

– Что?

– Жить надо, как луна, которая бесшумно скользит себе в серебряном окружении звёзд, не догадываясь, что к утру погибнет…

– Как луна не смогу, – сказал Виктор. – Поздно!.. Кое о чём я уже догадываюсь…

– Теперь тебя вышвырнут из Университета?

– Могут…

– Вот как? И кем же ты станешь тогда?

– На какое-то время другим…

– «Другим» – это как?

Виктор пробормотал что-то невнятное.

– Сказал какую-то гадость? – предположила Анна.

– Может, сказал… – отозвался Виктор. – В моей голове всего лишь три извилины…

– Три?

– Три.

– А сколько должно быть?

– Четыре.

Анна посмотрела на Виктора очень долгим взглядом.

– Отчего бы, – прошептала она, – отчего бы тебе не остаться таким, каким был прежде?

– Как луна не смогу, – повторил Виктор. – После того, как кое о чём догадываюсь…

– Раньше ты умел не догадываться, – сказала Анна.

– Раньше не догадывалось полстраны…