Александр Смирнов - Раб и Царь

– Ну, молодец девка! – улыбался отец. – Эх, скинуть бы мне лет этак двадцать, я бы тоже голышом побегал.

– Ты что, с ума сошёл, старый? – ахнула мать. – Молодым за девками не бегал, а теперь? Телевизора, что ли, насмотрелся?

Мама молча, никого не спрашивая, достала рюмки и вино. Так же молча она налила себе и отцу. Вероятно, долгая совместная жизнь уже научила этих людей понимать друг друга без слов. Они молча печально посмотрели друг на друга и выпили.

– А ведь ты прав, старый, – сказала мать отцу. – Вот скинуть бы лет двадцать, да побегать вдоль речки голышом.

Говоря это, мать посмотрела на свой живот и похлопала по толстым плюшкам, свисающим по бокам.

– А сейчас, разве побегаешь? – она печально вздохнула. – Ушло наше время, отец.

Отец достал третью рюмку, поставил её перед Димой и налил вина.

– Ничего, мать, теперь сын за нас побегает.

Все трое выпили вино.

– А вы, когда молодые были, разве никогда так не бегали, – спросил родителей Дима.

– Да что ты? – махнула рукой мать. – Не дай Бог юбку выше колена приподнять, сразу из комсомола вылетишь.

– А помнишь брюки? – стал вспоминать отец. – Раньше брюки узкие в моду входили – «дудочки», – объяснял он уже сыну. – Вот ты представь, одел бы ты эти брюки, а тебя за это из института взяли и попёрли.

– За что? – не понял Дима.

– За брюки. Не понимаешь?

– И правильно, что не понимает, – сказала мать. – А вот мы понимали. И не только понимали, но и возмущались на таких. Помнишь, отец, мы их тогда стилягами называли. А сейчас вспомнишь, даже смешно. Ну какая, собственно, разница, узкие у тебя брюки или широкие?

– Неужели так было? – спросил Дима.

– Было, ещё и не такое было.

– Да как же вы тогда жили? – удивился Дима.

– Да вот так и жили, – сказала мать. – И не просто жили, а ещё и считали, что лучше всех живём.

– Понимаешь, сынок, каждый человек живёт в свою эпоху. – Отец встал и обнял сына за плечи. – Тогда было так. Мы думали, что свободны, а в действительности были обыкновенными заложниками системы, её рабами. А ты у нас свободен.

– Папа, а сейчас рабы есть?

– Да сколько угодно! Вот мы с матерью, например. Думаешь, нам нравятся все эти нововведения? Да нам плеваться хочется, глядя на них. А почему? Не всё же, что делается, плохо? Нет, просто нам уже не перестроиться. Мы были рабами, ими и умрём. Мать, налей-ка ещё по одной! Давай выпьем за Димку с Катькой, за свободных людей.

Мама стала наливать вино.

– Ты зубы-то не заговаривай, – ворчала она на отца. – Когда Андреевых позовёшь?

– Ну что ты пристала? Сейчас что ли звать? Ночь на дворе. Они, поди, уж десятый сон видят.

– Какой сон? У них дочь только что с гулянки пришла. Сидят, небось, на кухне и так же, как и мы, молодость вспоминают.

– Ну всё, не отлипнет теперь. – Отец встал и пошёл к телефону.

Дима чуть было не опоздал на лекции. Когда он вбежал в аудиторию, все студенты сидели уже за столами. Он остановился в дверях и стал искать кого-то глазами. Наконец взгляд его остановился. Он смотрел на Катю. Она сидела за столом, а место рядом с ней было занято. Там сидел Раб. Катя что-то искала в своей сумке, а Раб, наклонившись к её уху, что-то говорил ей. Дима стоял и не знал, что ему делать. Раб как будто увидел Диму затылком. Он неожиданно повернулся и, улыбаясь, посмотрел на Диму.

– Что же ты стоишь в дверях? Проходи, свободных мест много.

В спину Диму кто-то толкнул. Он обернулся и увидел преподавателя.

– Молодой человек, может быть вы будете решать, посещать вам лекции или нет в коридоре, а не в дверях? – Дима посторонился, пропуская преподавателя.

– Значит, вы решили всё-таки не ходить на занятия? – спросил его преподаватель.

– Почему? – удивился Дима.

– Потому что после себя я в аудиторию уже никого не впущу.

Дима опять встал перед преподавателем, преграждая ему дорогу. Преподаватель выразительно посмотрел на Диму. Тот густо покраснел, но оставался на своём месте. Студенты, глядя на эту картину, взорвались хохотом. Только Катя даже не улыбнулась. Она посмотрела на Диму, поймала его взгляд и виновато опустила голову, как будто в том, что произошло, была её вина.

– Я вижу, вам без посторонней помощи не разобраться, – тоже смеясь, сказал преподаватель. – Позвольте, я помогу вам.

Он взял Диму за руку и проводил к свободному столу. Студенты расхохотались ещё больше. Дима готов был провалиться сквозь землю. Преподаватель стоял перед студентами, а те заливались смехом, не в силах остановиться.

– Довольно, довольно, – успокаивал их преподаватель. – Пошутили немного, и хватит. Давайте начнём работать.

Смех в аудитории стал стихать, и лекция стала протекать по своим, отточенным десятилетиями, законам. Единственный человек в группе так и не смог подчиниться этим законам. Это был Дима. За две пары лекций он даже не открыл своего конспекта. Дима смотрел на Катю, а если точнее, то на её спину. Ему было прекрасно видно, как Раб увивается перед ней. То он что-то доставал из своего портфеля и предлагал ей, но та отрицательно мотала головой, то что-то очень долго нашёптывал Кате на ухо, но она отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Левая рука Раба всё время не знала, куда деться. Она постоянно вертелась за Катиной спиной и неизменно успокаивалась на спинке Катиного стула, при этом всякий раз старалась коснуться её спины. Как только это происходило, Катя дёргалась, и рука моментально исчезала. Однако не проходило и пяти минут, как рука снова маячила за спиной Кати. Это сильно раздражало Диму, и к концу лекций он уже не знал, на кого он больше злился, – на Раба или на Катю.

Лекции закончились. Дима сидел на своём месте, так и не решив, подходить к Кате или нет.

Катя нарочно медленно убирала всё со стола в свою сумку. Она ждала Диму. Но всякий раз, оглядываясь на него, видела его злые глаза.

Наконец Дима решился подойти к ней. Но он опять опоздал. Около Кати вертелся Раб.

– Может быть, пойдём сегодня куда-нибудь? – говорил он ей.

– Как-нибудь в другой раз, – отвечала она. – Сегодня я занята.

– Если не секрет, чем?

– Почему секрет? – нарочно громко сказала Катя. – Мы с Димой сегодня на вокзал идём за сумкой.

– Какой сумкой? – не понял Раб.

Дима, как только услышал своё имя из уст Кати, тут же пришёл в себя. Он впился глазами в Раба и подтвердил:

– Да, да, нам в камеру хранения надо.

Катя схватила Диму под руку и потащила его из аудитории. Раб остался стоять на месте. Он, с искажённой от злости физиономией, смотрел им в след, и шипел себе под нос:

– Крепкий орешек. Ну что ж, придётся постараться.

Катя с Димой, держась за руки, выбежали на улицу, и пошли к вокзалу.

– Что ж ты опаздываешь всё время? – ворчала на него Катя.