Александр Смирнов - Раб и Царь

– Ты женщина, и поэтому не можешь, а я мужчина, и смогу.

В институте только и было разговоров, что о несостоявшейся свадьбе. Никто толком ничего не знал. Ни Дима, ни Катя не появлялись среди студентов, и это ещё больше подогревало всеобщий интерес. Девчонки, собравшись в кружок, выдвинули, наверное, уже сто различных версий. Тут было всё: и ссора с родителями, и внезапный отъезд за границу, и регистрация брака где-нибудь на Канарах. Была, конечно, и версия, что Димка застукал Катю с любовником, но эту версию отвергли сразу.

– Быть такого не может! – возмущалась Марина. – Катька не такой человек. Ты, Наташка, кроме пошлости, ничего придумать не можешь.

– А что я, собственно, необычного придумала? Или у нас в стране такого не бывает? Да на каждом шагу. Я думаю, и Катерине ничего человеческое не чуждо.

– Может быть в стране и на каждом шагу, а у Катьки такого быть не может, – сразу же зашипели на Наташу девчонки.

Парни были более сдержаны в оценке этого события. Они стояли и молчали, почёсывая свои затылки.

– Значит, не срослось что-то у них, – философски заключил Олег. – Время всё расставит на свои места. Вернутся в институт, сами всё и расскажут. А сейчас в их отсутствие мыть им кости просто неприлично.

Если парням заниматься этим было неприлично, то девчонки, хоть и считали так же, но ничего с собой поделать не могли. Прошло три дня, а тема разговора у них не менялась.

– Ну что? Не верили мне? Не верили? А я оказалась права, – тонким голосом щебетала Наташа. – Застукали Катьку, вот свадьба и расстроилась.

– С кем, с любовником? – не верила Марина.

– Если бы только с любовником… Её целая команда трахала.

– Что ты несёшь, дура? – возмущались девчонки.

– Сами вы дуры. Корчите из себя недотрог, а у каждой, поди, уже по несколько абортов сделано.

– Да Катька не такая. Она порядочная.

– А вспомните, как она в сентябре перед парнями голышом бегала.

– Ну, во-первых, не голышом, а во-вторых, мы все тогда бегали.

– А в-третьих, это она всех тогда завела, – не успокаивалась Наташа. – Значит, у неё к этому делу наклонности есть.

– Это у тебя к этому делу наклонности есть, а не у Катьки.

– А я и не скрываю этого. Я живу нормальной человеческой жизнью, не как вы.

– Да что с ней разговаривать, девочки? – не выдержала Марина.

– А это вы видели? – Наташа вытащила из-за спины видеокассету.

– Что это?

– Катька с девственностью прощается.

– Врёшь!

– А вы сами возьмите и посмотрите.

Сразу несколько рук протянулись к кассете.

– Это моя кассета. А если вам хочется посмотреть, то купите сами.

– Купить? Так ты что, купила её?

– Купила. Рядом с институтом ларёк с видеокассетами. Там кроме фильмов ещё и порно продают. Вот там и купила.

Наташино сообщение о порнофильме, где была снята Катя, произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уже никто не стеснялся обсуждать её поведение в её отсутствие, никого не волновала Катина репутация, и никого не интересовало, почему она не появляется в институте. Катя была отрезанным ломтём. Её, как личности, больше просто не существовало. Никому и в голову не пришло просто позвонить ей домой, поинтересоваться, а что сейчас происходит с ней? О её существовании вспомнили только после того, как в институте появился Катин отец. Он подходил к сокурсникам дочери и пытался поговорить с ними, но всякий раз, как студенты узнавали, кто он, они прекращали беседу и пытались побыстрее отделаться от него. Отойдя от Катиного отца, студенты тут же собирались кучками, и показывали на него пальцами. Отец чувствовал к себе крайне негативное отношение. Внутри него всё кипело, но он, помня о том, что все эмоции должны быть отброшены в сторону, скрипнув зубами, отойдя от одного студента, подходил к другому.

– Молодой человек, – обратился отец к очередному студенту. – Я отец Кати Андреевой. Вы не смогли бы уделить мне немного времени?

Молодой человек, не в пример остальным, не стал прятать свои глаза, не стал ссылаться на занятость, он, напротив, посмотрел на своего собеседника с таким участием, как будто речь шла не о Кате, а о нём самом.

– Да, да, конечно, – ответил он. – Это очень хорошо, что вы пришли. Я и сам хотел зайти к вам, но вы опередили меня. Я староста группы, в которой учится Катя.

– Ну слава Богу, хоть один согласился поговорить со мной! Вы знаете, я пытался поговорить со многими, но они, узнав кто я, сразу же прекращали разговор со мной. Складывается впечатление, что они что-то знают, но не хотят говорить со мной.

– Не могут, – поправил его староста.

– Не могут?

– Да, не могут. На эти темы, знаете ли, не все могут говорить свободно.

– На какие темы?

– Так вы что, ничего не знаете? Разве Катя вам ничего не рассказывала?

– Катя сейчас находится в психиатрической больнице. Врач категорически запретил говорить с ней на любые неприятные темы.

В это время прозвенел звонок. Студенты стали расходиться по аудиториям.

– Вам надо идти? – спросил Раба Катин отец.

– Нет, нет. Ничего страшного. Наш разговор гораздо важнее. Пройдёмте в студенческое кафе, там нам никто не помешает.

Собеседники расположились в кафе за самым дальним столиком. После того, как прозвенел звонок, кафе было практически пустым.

– Кстати, забыл представиться, – сказал Рабу Катин отец. – Андреев Михаил Александрович, полковник в отставке.

– Рабов Володя, – ответил ему Раб. – Так вы полковник?

– Да, а вас что-то смущает?

– Нет, просто у меня отец тоже полковник в отставке.

– Ну что ж, может это даже и к лучшему. По крайней мере, нам проще будет понять друг друга. Я, собственно, Володя, и пришёл сюда, чтобы разобраться в том, что произошло с моей дочерью. И первый мой вопрос: была ли она в институте в тот злополучный день, а если была, то когда ушла из него и с кем?

– В институте она была. Вот здесь, за этим столиком мы сидели и обсуждали вопросы, связанные со свадьбой. Там же почти вся наша группа должна была быть. Выпили по чашечке кофе, и она пошла домой.

– Одна?

– Одна. По крайней мере, я с ней никого не видел.

– Значит, вы тоже не знаете, что потом произошло.

Раб замялся. Он смотрел на Катиного отца и не знал, что ему сказать.

– Я же чувствую, что вы все что-то знаете и скрываете от меня.

– Не буду вам врать – да, но мне тяжело говорить с вами на эту тему. Вы Катин отец. Для вас удар может оказаться слишком сильным.

– Володя, – Михаил Александрович перешёл на «ты», – давай договоримся, я не Катин отец, по крайней мере, на время моего расследования, нервы у меня крепкие, и любую информацию я буду анализировать совершенно непредвзято.

Раб вытащил из сумки кассету и положил её на стол.

– Что это?

– Это то, что было после того, как Катя ушла. Такие кассеты продаются в ларьке возле нашего института, и все студенты смотрели её. Вот почему они не захотели разговаривать с вами. Посмотрите, а потом решите, будете вы продолжать своё следствие или нет. Только советую вам не показывать её вашей жене. Вряд ли у неё нервы такие же крепкие, как у вас.