Мария Сухотина - За жизнь. Очень короткий метр (сборник)

© Мария Сухотина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Маршрутка. Утро. Пробка на мосту через МКАД. У водителя накануне случилась беда-печаль: его (причем не одного, а «с пацанами») отдуплили какие-то нехорошие супостаты. Поэтому он обзванивал еще не битых «пацанов», излагал скорбную историю, и собирал бригаду, чтоб отомстить за честь и достоинство.

От раза к разу повесть приобретала все более эпический масштаб. Главным образом менялось количество победивших противников – по возрастающей, ясное. Поскольку «раненый орел» и так не шибко следил за дорогой, мы (пассажиры) старались сдерживаться и не ржать, чтоб он не отвлекся еще сильнее. Так что маршрутка ползла в пробке, икая и хрюкая на весь мост.

Видимо, под конец «потерпевший» дозвонился до ближайшего кореша, с которым можно было поделиться эмоциями. И тут мы узнали, что сильней всего у него пострадала не подбитая наружность, а ранимая душа и уязвленное чувство справедливости. Потому как с его точки зрения повод для разногласий, конечно, был, но недостаточно серьезный для физического насилия. А супостат взял да напал, причем в грубой и неадекватной форме. Цитируя обиженную сторону: «Он мне первый пробил с ноги в табло, и это было НЕОБОСНОВАННО!».

После этой фразы маршрутка минут пять ехала, мыча как передвижной коровник…

Мораль басни: бьешь в табло (особенно с ноги) – обоснуй. А то человеку потом обидно.

Маршрутка, вечер, час пик. Два парня гоповато-спортивного вида обсуждают классическое произведение американского кинематографа: «Крестного отца» с Марлоном Брандо. Никак не сойдутся во мнении, как же крестного отца-то зовут. Один считает, что зовут его Корлеон. Второй, с видом явного интеллектуального превосходства, поправляет «лоха необразованного» – не Корлеон, а Корлеоне. И развивает:

– Его зовут Дон. Это имя такое. А Корлеоне – фамилия.

– А отчество? – уточняет первый (я бьюсь головой о стенку маршрутки и, кажется, зарабатываю синяк).

– Отчество (озадаченно) … отчество… ыыыы…. А отчества у него нету… – И вдруг радостно, с видом озарения: – он же мафиози!

И начинает подробно, в лицах, с явным восторгом изображать знаменитую сцену в день свадьбы, когда к Дону Батьковичу Корлеоне приходят просители. Монолог Брандо «Бонасера, Бонасера…» излагает наизусть в переводе Гоблина. Я корчусь сзади и чуть не вываливаюсь из маршрутки…

Ну правда, вспомните эту рожу – какое ему отчество, нехристи-то мафиозной?

Маршрутка Балашиха-Москва, на стенке в салоне, кстати, шедевр контекстной рекламы – желтая наклейка с орнаментом из шашек такси и слоганом: «Несколько минут страха – и ты дома!». Мужичок средних лет, социального слоя «уже почти люмпен, но еще держусь» с вытаращенными глазами рассказывает соседу основы христианской теологии в собственном понимании.

Сначала, как и положено, генетическая связь христианства с иудаизмом:

– Вот ты, ваще нах, знаешь, кто был Моисей? А? Моисей – он же еврей! А Адам и Ева кто, нах? И они тоже! Так что нет, нах, никакой разницы, что иудейская вера, что христианская!

Потом пошел рассказ об убийстве Авеля Каином (глаза выпучены так, будто он эту историю узнал буквально час назад, и все никак не отойдет):

– Прикинь, да, брата убил! Вот после него у нас вся земля кровищей-то и залилась нах!

Далее апогей с апофеозом – в общем, полный апофигей. Докладчик перешел к Новому Завету и стал приводить доказательства бытия Божия, коих существует … одно, но зато КАКОЕ!

– Вот был один мужик, нах, вообще классный, настоящий. Он, там, это… «Мастера и Маргариту написал», там, «Шестую палату» еще… Так вот там написано: одна такая Зинка, она масло разлила, нах… и там трамвай мужику голову отрезал. А потом он очнулся в одном купе с самим Понтием Пилатом!

Вот мамой клянусь, не вру и все расслышала правильно. Именно Зинка, и именно в одном купе с Понтием Пилатом. Правда, кто из двоих там очнулся – мужик или трамвай – по строю фразы понять было трудно.

Спите спокойно, Михаил Афанасьевич… Тропа не зарастет!

Маршрутка едет себе потихоньку. На очередной остановке в салон вваливается парнишка лет двадцати пяти и вопрошает водителя:

– До проспекта Тухачевского доеду?

Водитель (колоритный восточный человек с соответствующим акцентом):

– Параллэльно едем.

Парень (явно не спец в геометрии) уточняет:

– То есть пересекаем?

На что водитель, степенно и невозмутимо:

– Параллэльно в эвклидовом понимании!

Едет бабушка с внучкой-первоклашкой. Повторяют вслух таблицу умножения. Бабушка гоняет девчонку по всяким восемью шесть, девятью десять и пр. Наконец той надоедает и она говорит: бабуля, давай я тебе что-нибудь задам умножить.

Наивная бабуля соглашается. Девица, не моргнув глазом, выдает что-то вроде «шестьсот тысяч двадцать пять умножить на сорок восемь миллионов». Бабушка хлопает глазами. Первоклашка делает хитрющую мордочку и радостно объясняет:

– Ну ты же большая, тебе и числа побольше!

Некая дама общается по телефону на всю маршрутку. Голос молодой. Текст с ее стороны примерно такой:

– Уй ты ж моя сладенькая… ты моя рыбонька… а кто это у нас маме позвонил? Ты маме позвонила, да? Умничка! … – и т. д.

Вроде бы все очевидно: молодая мамочка, дома у нее маленький ребенок осваивает телефон. Непонятно, правда, почему остальные пассажиры должны делить радость и слушать сюсюканье, но в остальном картина ясна. Однако минут через пять диалог доходит до неожиданной развязки:

– Ути моя сладкая… дочечка, А ТЫ МАКЕТИК-ТО СВОЙ В ИНСТИТУТИКЕ НЕ ЗАБЫЛА?

Воистину, для наших родителей мы всегда….

Был, кажется, старый новый год. Один трезвый и очень вежливый мужик вез друга домой в маршрутке. Друг, судя по морде лица, в наступившем году еще в сознание не приходил. Картина маслом: их остановка. Трезвый попросил водителя остановить и стал будить свой груз:

– Юрася, вставай! Юрася, надо проснуться!

Как выяснилось, Юрася не был готов к марш-броску, и (не выходя из комы) послал друга по известному короткому адресу, содержащему пару алгебраических символов. Водитель, услышав смачный стук от падающей Юрасиной головы, слезно попросил не выбить ему окно в маршрутке. Вежливый трезвый мужик извинился, и пообещал, что не выбьют. После чего обратился к ближайшему крепкому парню из пассажиров, и все так же предельно вежливо попросил помочь сгрузить тело. Парень слегка офонарел, но вежливый-трезвый уверенно сказал: