Саша Танин - Влюбленный стигматик

Мы разные с моим приятелем. Этот парень, в прошлом кинул на баксы человек десять наверно, я же окружен стеной из кредиторов.

В моем же доме, перманентно заводился беспорядок. Но, один раз в две недели, я судорожно хватался за наведение чистоты, после чего обычно становилось пусто внутри меня. Лестера, похоже, такое ощущение не тяготило. Уборка происходит после нескольких дней пьянства, когда дом переполнен воспоминаниями и грязью пропитых дней. Лестер старается пить меньше, будет отличным мужем и станет отцом года.

Когда я вспоминаю своих женщин, Лестер своими воспоминаниями делится неохотно. Я помню каждую эту историю, я любил их всех, помню размер груди и цвет глаз, где и в какой позе мы трахались. Мужчина пишет всегда для женщины.

Последнее время я пребывал в одиночестве. В одиночестве страдаем, в одиночестве умираем.

Каждый раз, пробуждаясь после короткого и неспокойного сна, я ждал солнца свет. Прошло много времени с того дня, когда я последний раз видел и чувствовал солнце. Кортни.

Сливаясь с нависшей серой плитой, уже не чувствуешь ничего. Пустота.

Вечером я решил прогуляться до лавки с алкоголем.

– Как всегда? – продавец сухо приветствует меня, когда будто он носил мое тяжелое серое пальто и потом продал его мне.

А мне чего выряжаться, – если на душе грязно, – то модной одежкой это дело не исправишь.

– Нет. Сегодня возьму две. По радио передали, что завтра будет снег.

Я достал смятые купюры, передал ему, развернулся, и загремев бутылками пошел к дому. Во дворе, шумела вечерняя детвора; играли в футбол. Я остановился, достал бутылку, и отвернувшись от глаз соседей, стыдясь, сделал несколько глотков. Вдруг в меня влепился мяч, я поперхнулся и едва не уронил от испуга свои запасы.

Один мальчик двинулся было ко мне за мячом, но я остановил его жестом, делая знак, что сейчас отдам им мяч. Взяв в руки мяч, я улыбнулся игрокам. Ребята уже начали кричать на меня в нетерпении. Я пару раз набил и отдал пас самому маленькому. После чего ввязался в игру вместе с ними, с юношеским задором. Взрослея, мужчина всегда остается ребенком. Ребенком, которому нужна любовь и тепло.

Запыхавшись, я упал на промозглую землю, и ребятня навалилась на меня гурьбой. Я улыбался. Спустя пару минут, не вынося тяжести, добрым криком разогнал их, и мальчишки вернулись к игре, а я продолжал лежать под небом, расправив ноги и руки в стороны, как звезда, которая ищет отражения в других звездах.

Много времени стерто из моей жизни, думал я. Без малышки Кортни мой дом замер, и часы встали на половине шестого. Она должна вернуться начал твердить я себе. Лежу, разглядываю фонарный столб, в свете которого я увидел первый снег. Надеюсь, завтра подадут чертово отопление, подумал я. А то ведь я холодный как труп в морге. Кто мы без любви?

С женщинами у меня по-разному выходило. Была у меня подружка одна, Натали. Молоденькая такая, лет двадцати, или что-то типа того. А сиськи уже как в тридцать пять, после беременности. Сама шоколадная такая вся. В общем, не все так просто скажу я вам. Все никак у меня с ней не клеилось, ну в плане, что сучка эта не давала мне.

Когда она написала, что хочет послать мне подарок, мне, старому другу подарок, я заволновался так, что в штанах стало тесно. На минуту хотел было представить, что будет в посылке, но решил отложить, и насладиться предвкушением самого представления.

Ведь вся моя личная жизнь налаживалась только тогда, когда я оставался наедине со своим «дружком», просматривая фильмы Тинто Брасс с молоденькими медсестрами, домохозяйками и волосатыми сантехниками, черт бы их побрал. Никогда не понимал этих порно-режиссеров: ну кому интересно смотреть на потную мужскую жопу когда он наяривает. Всегда приходится отвлекаться, и нажимать кнопку перемотки, до лучшей позиции.

У Натали, было достаточно похотливых поклонников. Судя по тому, что она не расставалась со своим телефоном ни на минуту. То и дело, что-то писала и отвечала на звонки.

Мы часто встречались у меня дома, пока она не свалила покорять Лос-Анджелес. Смотрели всякое кино 80-х, c философскими фразочками типа: «малыш, я спал дольше чем ты жил». Ее, эту фразу, пропитым голосом произнес какой-то пьянчуга в баре, в фильме «Фактотум» по сценарию Буковски. Чарльз Буковски классный мужик. Один из лучших американских писателей. Он мой мастер, а я его неизвестный неумеха ученик. Однажды, Чарльз выделил себе крохотную роль в своем сценарии, к фильму «Пьянь» с Микки Рурком. Он мелькнул в кадре, в дальнем и темном углу барной стойки со стаканом в руке. Молча. И все. Говорю же, классный мужик, без выебонов. Все коротко, без «воды».

Ну и Микки тоже мужик. Например, фильм «Пуля» взять, правильный тип этот Рурк не только по фильму, но и по жизни. Вот только наркота.

Я давно уже хорошего кино не видел, вот так. Одни пидоры на голубых экранах. Потому они наверно и голубые, эти экраны. Люди врать не будут.

Короче, часто Натали оставалась у меня на ночь, мы спали вместе, и она давала себя обнимать и иногда целовать. Мой малыш был вне себя, до боли в яйцах. Однажды, я чуть было не всунул ей.

Она как запретный плод лежала рядом, с упругой большой грудью, нежной бархатистой кожей и запахом похоти. На ней были белые детские трусики в цветочек, и майка в обтяг. Я чуть с ума не сошел. Я так скажу: не заводи лучше таких подружек, если неуверен что она тебе даст. И тут даже не стоит вопрос о дружбе между мужчиной и женщиной. Дружба прекрасно сочетается с еблей. Но бабы, конечно иного мнения.

В общем, лежит она не прикрываясь одеялом, жует что-то и пялится в экран телика. Я пялюсь на нее. Говорю ей, может спать будем. Она кивнула, отодвинула тарелку и покорно улеглась. Я обнял ее, и начал возить рукой по ее ноге и спине, поцеловал в шею… она потянулась в улыбке, я лезу своей наглой рукой в святую святынь, она вроде молчит, и тут я стягиваю свои трусы и тыкаюсь в нее… она этого явно ожидала, но среагировала она так, будто это какой-то чужой член змеем в нее ползет. В общем, она резко развернулась и сказала, что не надо. Я хотел было что-то сказать, да передумал. Что мне пятнадцать лет что ли, уламывать какую-то телку из школы.

Короче не давала, и не дала.

Пока она спала, я среди ночи гонял лысого, так и знай взад вперед, взад вперед. А она вот, рядом лежит, посапывает.

Представление юной и красивой девочки, легкое и неосторожное касание рукой в метро их стройных ног в нейлоновых колготках, и чувственных попок, давало мне жизни в это серое время: я словно аккумулятор, заряжался видами и касаниями.