Елена Ронина - Частная клиника

– Это для нас – далекое будущее, – подытожил Геннадий Иванович.

И для своих тихо добавил: «И потом, их, немцев, сколько? Вот они за каждого мышонка и борются».

В обед предполагалась встреча с немецким главврачом. По тому, как это объявил Ефим, компания дружно решила – есть поведут. Шульц же неожиданно предупредил:

– Господин Гросс едет через полчаса на обед, так что решаем все вопросы быстро.

Геннадий Иванович аж крякнул недовольно. Опять же, не по-нашему, не по-русски. Женщина строго посмотрела на шефа, но тот только потихоньку развел руками: типа, сама все понимаешь.

Катя понимала: если иностранцы приезжали к ним, в Россию – то тут уж держись, сами есть не будем, а этих и накормим, и напоим. И здесь неважно, частная клиника или государственная. Коньячку армянского нальют сразу, как иностранец на пороге появится. И так дальше – в каждой ординаторской. К концу осмотра клиники иностранец уже вовсю улыбается, галстук немножко набок, идет, спотыкаясь, и доволен страшно. И все русские врачи – друзья навек! И чтобы даже не сомневались.

Здесь налили только воду без газа. Можно было еще выбрать кофе или сок. На тарелочку выложили шесть печенюшек. Ну а куда больше? Их же всего шесть человек и есть! А их главный – господин Гросс – вообще сейчас на обед, зачем же аппетит человеку портить.

– Вся работа через господина Загоскина, – при этом наш бывший соотечественник привстал на стуле и поклонился на две стороны. – Мы сотрудничаем с ним уже давно, фирма «Леди» работает четко и слаженно. И, конечно, господин Загоскин, я надеюсь, никаких недоразумений у нас с вами больше не будет.

Ефим нехотя перевел последнюю фразу. Не перевести не мог: уж больно недовольным тоном говорил Гросс. При этом сам покраснел, глаза налились кровью. Видимо, Фима решил, что уж лучше прямо перевести, а то приехавшие еще невесть что подумают.

А как же не подумать, при том, что Фима начал быстро-быстро говорить по-немецки, видимо, объясняя ситуацию или оправдываясь. Лицо у Гросса потихоньку начало розоветь, задышал он поспокойнее.

– Не берите в голову, потом вам все объясню, – прошептал в конце Ефим.

Ну что ж, потом так потом, хотя осадок остался.

Вечером Ефим повел гостей в винотеку, чем сильно разочаровал Главного и Зайца. Те надеялись на пиво и сосиски или хотя бы на свиную рульку поэтому мечтали посетить обыкновенную немецкую пивную. Но Фима хотел изобразить из себя человека класса более продвинутого и привел компанию в изысканный французский ресторан-винотеку К каждому блюду здесь подавался особый сорт вина. Всю дорогу он рассказывал, чем отличаются эльзасские вина от рейнских и почему особенно ценятся вина мозельские, но воодушевил не всех членов русской делегации.

Уже сам ресторан оказался необычным. Внешне он напоминал зимний сад. Пышная растительность, большие стеклянные окна. За соседними столиками в основном праздновали какие-то даты добропорядочные немцы. На столиках горками лежали красиво упакованные подарки в ярких обертках, но тосты никто не говорил, приглашенные мирно беседовали. То есть праздник обозначали только в самом начале действа, а потом люди просто общались. Русские гости всему этому удивлялись.

Жителям России такое было совсем не понятно: они приходят в гости не просто пообщаться, но и похвалить человека, рассказать ему, какой он необыкновенный и как все у него в жизни складывается прекрасно. Здесь было по-другому – обычный житейский разговор. Во всяком случае, так выглядело со стороны.

Катерина дегустировала с удовольствием:

– Чувствуете аромат, чувствуете?

– Бодрит, – вяло реагировал Главный.

– А видите, блюда как подобраны, видите? Чтобы раскрывался аромат – каждому вину свое блюдо.

– Да льют что-то понемногу! Ефим, принято так, что ли?

– Так пять же разных блюд! И к каждому свое вино. Потом, под конец – водка немецкая.

– А, ну это хорошо, – Главный одобрительно кивнул и начал пересчитывать все меню на русские цены.

Переходя к десерту, он все же решил задать мучивший всех вопрос.

– Ты нам лучше расскажи, что там у этого Гросса в больнице стряслось!

– Ой, да что стряслось, что стряслось, это вам не Маня с Ваней! – заерзал Ефим на стуле. – Это все наши новые русские. Один стыд и позор.

Ефим быстро разлил вино, тут же выпил свой бокал, утер салфеткой вспотевший лоб.

– Привез один такой свою девицу вынашивать беременность. Деньгами тут сорил, вы, говорил, тут все мне смотрите, моя лебединая песня, головой отвечаете. А немцы же, они что? Они сразу все анализы собрали. У него. У нее. Педантично так. И их вместе в кабинет вызывают. Я, естественно, перевожу. – Ефим опять вытер лоб. – Врач читает заключение: возраст беременной самый что ни на есть подходящий, двадцать семь лет, здоровье отменное, все анализы хорошие. Беременность – четырнадцать недель, проходит без патологий. Судя по всему, донор тоже был здоров. – Ефим окинул всех взглядом, ожидая реакции. – Вот представляете, так прямо и ляпнул, а я так прямо и перевел, даже сначала не понял, что доктор имел в виду. А этот-то наш Вася понял сразу. Помолчал с минуту, потом встал и как вмажет доктору в ухо. Я, говорит, тебе дам «донор». Потом развернулся к этой дуре своей. Та визжит: «Вася, я щас все объясню, только больше никого не бей!». Вася больше никого бить не стал, но мебель слегка покрутил, пообещал, что этой курве ноги повыдергивает, и хлопнул дверью. А дальше в суд подал, что не намерен ничего тут оплачивать. Только договор уже подписан. В общем, эту его Любуя за свой счет из страны выдворял.

– Чего ж они так, в лоб? – Катя в себя не могла прийти от такого рассказа. – Мы всегда сначала с девушкой беседуем – много чего в жизни было, – а потом уж подстраиваемся.

– Нет-нет, что вы! Здесь все не так! И то, что девушка беременеет от донора, – это почти норма. Единственно важное – тут такие вещи заранее оговаривают, никто ничего не скрывает. Ребенок – он всегда общий, и родители оба имеют право знать правду. Я, в принципе, с этим согласен.

За столом под немецкую водочку еще долго обсуждалась эта ситуация. Катя думала о том, что в любом случае надо начинать с девушки. Ее поражали уж слишком прямолинейные немцы: так нельзя, жизнь состоит из полутонов. Леша Зайцев размышлял о том, что хорошо все-таки жить в России: в Германии так не побегаешь ни от жен, ни от законов. Геннадий Иванович просто удивлялся: наверное, россияне просто не доросли до отношений такого уровня. В любом случае, точно – это вам не Ваня с Маней!

– Лех, смотри, Катерина наша Женькин коньяк допивает! Обалдеть! Нам нальешь? – в ординаторскую ввалились Леша и Влад.

– А заслужили? – женщина поднялась им навстречу.