Елена Ронина - Территория чувств

– Лет? Каких там лет?

– Лет для начала новых отношений, для привыкания, для компромиссов. Ведь я давно живу так, как мне хочется. А тут вольно или невольно, а все равно придется подстраиваться. Это помнишь, ты мне про свою заводскую сотрудницу Любу рассказывала. Вот ведь тётка, не только к мужику приспособилась, но и ко всей его семье! Как, кстати, у неё жизнь сложилась?

– А как сложилась. Семья есть семья. И если она не твоя, то значит – ты чужая. И нечего к ней приспосабливаться. А вот так она подле чужой жизни и прожила. Он так и жил с женой, а она бегала туда, полы мыла да готовила по выходным. Потом жена его заболела, так Любка за ней, лежачей, ухаживала. А померла она, Соломон Ефимыч на нашей Любе женился. Только ему было на тот момент семьдесят лет, а ей пятьдесят семь. И получила она старика, выработанного, его взрослых детей, которым наша Люба была никак не нужна, более того, вклинилась в их планы на наследство. И ты знаешь, что интересно, после того, как в ЗАГС она сходила, как-то сдала сразу. Сморщилась как-то вся, потухла, я тогда уже главным бухгалтером работала, а Любаня частенько к нам забегала. Так, мимо несётся, то девчонкам огурчиков с огорода занесет, то варенья баночку. И вот села, губами шамкает, а ведь не так уж и лет ей тогда много было, ну что такое пятьдесят семь, а она уже в платочке, на цветастом платье кофта джерсовая, чулки хлопковые. Что ж говорю, Любаша, у тебя как завод вроде бы вышел, раньше ты в капроне да на каблуках бегала. А кому теперь, отвечает, мои каблуки нужны, Ефимыч видит плохо, ходит ещё хуже. Тяжело с ним стало. Да и вообще, Зойка, столько лет я за него боролась, ведь всех, как мух, отгоняла от него с мухобойкой, и что? В итоге получила старого больного мужика. Да и любовь эта вечная в кабинете на столе. За что страдания принимала? Всё чего-то ждала, терпела. – «Так ведь дождалась?» – спрашиваю. – Ой, не знаю, жизнь-то прошла. Мимо прошла она, понимаешь. Никогда не чувствовала своего возраста, а тут вдруг поняла – там кольнёт, здесь, а в итоге стакан воды некому будет подать.

– Можно подумать, у меня есть кому подать!

– Не сравнивай. У тебя всё хорошо, поэтому твои девицы и не волнуются за тебя. То, что далеко ты, это плохо. Да и то, что мы с Василием землю свою бросили, тоже не дело. Вроде с сыном, вроде как лучше хотели, а вот нельзя от корней отрываться. То есть можно, конечно, всё можно, только нелегко. Согласен со мной?

Алексей приобнял сестру.

– Пойду, пройдусь перед сном, – он вышел из комнаты.

У каждого человека бывают в жизни такие дни, когда не хочется видеть никого. Ни чужих, ни близких, ни родных, ни знакомых, потому что не знаешь, о чём с ними говорить. Сразу начинают спрашивать: как дела, что на работе, как семья, жена, дети. И что тут отвечать? Что на работе ничего не клеится, потому что голова не соображает, а как тут будет клеиться, когда от тебя сбежала жена. Да не просто ушла, а ещё и к твоему начальнику, да и при этом всем доложив, что жила, дескать, всё это время с каким-то малахольным. И муж этот бывший не то что уважения, «руки подать» не достоин. Позор на весь белый свет. И тебе уже кажется: куда ты ни посмотришь, все про тебя всё знают. И про то, что малахольный, и про то, что как мужик ты не очень сильный, причём во всех смыслах. И вот здесь сам начинаешь задавать себе вопрос, а что обиднее? То, что от тебя ушла любимая женщина? Или то, что растрезвонила на всю ивановскую? Или ещё (и, наверное, это самое страшное и есть) – отношение ко всему происходящему детей? Почему? За что? Ведь жил всё время ради них, радовался успехам, переживал, когда болели, и работал, очень много работал. А иначе как бы он сумел построить этот дом, организовывать им каждый год отдых, покупать модные шмотки?

Понятное дело, сам виноват: где-то не доглядел, что-то пропустил или не захотел вникать. Но он же отец! Как же можно ставить его поступки под сомнение, обсуждать, осуждать?! Разве он мог осуждать своего отца? Недопустимо, он любил своего батю и до самого конца немного побаивался. А у него в семье всё не так – рулила Галя. И рядом скорбный, полный боли взгляд матери.

Александр всегда любил своего дядьку. Просто Лёшу. А как могло быть по-другому? Когда Алексей уехал от них, Саше было десять лет. Мальчик рос под неусыпным контролем дяди. Да что «дяди», скорее, старшего друга. Лёша везде таскал Саньку за собой, ничего не запрещал, главное, чтобы под его контролем. Лёше он доверял свои душевные метанья, победы и разочарования, с ним советовался, к нему прислушивался.

То, что Алексей приезжает, стало для Саши практически сюрпризом, мать ничего не рассказывала. И вдруг:

– Сань, Лёша к нам вроде собрался, ты как думаешь? – она спросила неуверенно, но Саша прекрасно знал мать, небось, уже всё оговорено.

– А что мне думать, если уже билеты куплены! Или я ошибаюсь? – сказал резче, чем следовало бы. Зачем он так? Ему сразу стало неудобно, и потом он заметил у матери наворачивающиеся слезы. Последнее время это с ней происходило мгновенно, от любого неверного взгляда, слова. – Ну ладно, это я так, сама знаешь, настроение не то, чтобы для больших приемов. Я рад, правда, ну практически… – Саша уже не знал, чем загладить свою вину. – Я Лёшку всегда очень любил. Просто изменился он, скорее всего.

Мать заговорила практически скороговоркой:

– Да с чего это ему меняться?! Это слабые люди меняются, а с сильными ничего не сделать! Через недельку приезжает. А, Сань? Думаю, билеты надо бы какие посмотреть. В Большой или во МХАТ. Да?

Боже, как же она радуется, конечно, пусть едет, это сейчас всем им нужно. Они совсем запутались в этом клубке, превратились в каких-то лесных зверёнышей. Приедет разумный человек, посмотрит на ситуацию со стороны; может, и совет разумный даст или успокоит. Лёшка же всегда умел его успокоить, разложить всё по полочкам. Саша помнил себя мальчишкой, когда, размазывая слезы по лицу, бежал к Лёхе жаловаться на соседских мальчишек. Лёша строго говорил:

– Не реви! Ты же мужик, вот и не реви, а теперь рассказывай.

Господи, как же Саше захотелось, чтобы кто-нибудь сегодня сказал ему «не реви» и успокоил, и уверил, что всё в его жизни еще наладится. Да, это здорово, что Алексей приезжает!

Александр стал настоящим столичным жителем, ничего не осталось от того мальчишки, которого помнил Алексей еще по Ахтубинску По общему мнению, Саша был похож на него; ни на Зою, ни на отца, а на своего дядю. А что, так часто бывает, и где-то в глубине души Алексей этим гордился, своих сыновей Бог не дал, зато есть племянник. Вот ведь интересное дело, все его мысли занимала Зоя, внуки её его вообще мало интересовали, только в том случае, если они сестру обижали, а про Сашку вспоминал. Когда слышал его голос: ну, точно Василий. А вот внешне действительно похож на Алексея.