Елена Ронина - Территория чувств

– Никогда тебе этого не прощу, никогда.

– Понимаешь, Леш, я его всю дорогу тянула, – Галя успокоилась и красиво пила через трубочки свой латте.

– Я думал, наоборот, это он из себя все жилы тянул, чтобы твою жизнь здесь обеспечить.

– Ой, о чём ты? Я про Сашку сразу, ещё всё в институте поняла: парень головастый, сообразительный, но без размаха. Оставить его в Ахтубинске – сразу же к родителям на грядки посадить. Я же для него другую жизнь придумала. Думаешь, не понимала, что будет тяжело, на что иду? Всё мне ясно было, но по-другому никак. Сколько мы с ним пережили, да вы всего даже представить себе не можете! Еще, небось, меня осуждаете. Ты же знаешь Сашку с его принципами, с его неповоротливостью. А здесь Москва. Тут на лапу сунуть, тут договориться, с этим в ресторан сходить, с этим дома пивка, с другим в бане. Сашка же не хотел ни во что вникать. А мне приходилось соображать, отношения выстраивать, всех знакомить, мирить.

Алексей с удивлением слушал Галю. Вот ведь баба! Прям Дом советов, государством руководить может. Стратег, одно слово! Что ж Сашка-то? С такой женой прямиком в президенты. Причём сразу Соединенных Штатов.

– А он мне купил хату! Я как слово «дом» услышала, у меня аж перед глазами все поплыло. Десять лет в Москве живет, а всё за хату цепляется. Я поняла, что есть в человеке возможности и ещё его потенциал, и всё: вот Саша дальше не мог. Он уже к тому времени начал в тресте работать. Кстати, опять же я его туда устроила.

– Ты? – Алексею оставалось только удивляться. – Вроде бы Саша дом кому-то там строил, оттуда его на новую работу и пригласили.

– Естественно, – не растерялась Галя, – строил. Только эта стройка стройкой бы и закончилась, а я с женой Романова познакомилась, шторы ей помогла для дома подобрать, потом поужинать вместе сходили, а там под рюмочку да с тостами и выяснилось, что у него место в тресте освободилось. Причем Романов вроде как даже удивился: «Ба-а, а ты ж, Александр, справился бы! И чего эта мысль мне в голову не приходила?» То есть, понимаешь, если бы не мной организованное такое вот плотное общение, и не пришла бы мысль-то! И лазил бы Сашка до сих пор по стройкам в кирзовых сапогах. Грязь бы месил. Ой, сколько я этой грязи отмыла, не передать.

Галина не сомневалась в том, что она воспитывала мужа, направляла, переделывала. А спросила ли она хоть раз, что нужно самому Саше? А как ему на этих стройках или в этом тресте? Не всё определяется зарплатой и занимаемой должностью. Алексей многое понял в силу своих лет, пережитых испытаний. Гонка не всегда приводит к ожидаемым результатам, а иногда, напротив, не приносит никакого удовлетворения, а только горечь от ощущения потерянного времени, потраченного чёрт знает на что, на совершенно чужую, не твою жизнь, и это потом долго не дает покоя.

Алексей понимал племянника, он знал, что есть в нём многое и от Зои, и от Васи, и уж карьеризма-то точно нет ни на грамм. А вот любовь к родной земле есть, а ещё есть рассудок. Ну, как он мог купить трёхкомнатную квартиру в Крылатском; банк, что ли, ему надо было ограбить? Он вспоминал свои разговоры с Сашей, когда тот пытался объяснить свою точку зрения: «Выматываюсь на работе страшно, что-то откладываю, но жизнь в Москве очень дорогая. Не знаю, что и делать, не тянем мы на то, что Галина себе нарисовала. Она меня всё подбивает в долги влезть; но ты знаешь, нет, никогда на это не пойду. Я чётко знаю свои доходы и возможности».

Галина нервно поправила челку.

– Он мне всё говорил: «Я знаю свои возможности». Что ж, говорю, у Петрова вон возможности позволили квартиру купить – он точно такую же должность занимает – а у тебя нет?

– Мне вспоминается, что Петрова этого потом с работы выгнали, дело какое-то на него завели. – Саша рассказывал жуткую историю про своего коллегу, осуждая его, поэтому Алексей и запомнил.

– Ну, завели, и что, – Галя не отступала, это было вне её понимания. – Как завели, так и распустили, создал свою фирму; вон, дети его в Лондоне учатся. Да ладно, Леш, это я тебе просто рассказываю, почему у нас все вкривь и вкось пошло. Началось просто вот на этой жилищной почве. И главное, не смог ведь он эту хату-то построить своими силами. Хоть и рассчитал всё, и сам строитель, а всё равно, как начали коммуникации подключать, да как цены взвинтили, так и всё! И пшик. Знаю, что ездил к родителям, они ему чего-то там давали. Ой, Леша, ну что они могли ему там дать? – Всё, что было на сберкнижках у обоих, то и дали, – спокойно ответил Леша. Зоя тогда звонила, рассказывала о принятом решении. Только зачем сейчас об этом вспоминать, кому и что доказывать. И дом тогда же продали. Саша и не просил, они просто поняли, что сын сам не выберется из этих проблем, невозможно. А так и дышать Саше будет посвободнее, и они за домом присмотрят: Василий мужик мастеровой, Зоя хозяйка прекрасная. Детей ещё подрастят, да что там говорить, одной семьей с сыном заживут; пусть не хозяевами, не страшно.

Александр строил дом уже два года, проводил водопровод, газ, жил на два дома, рвался из последних сил, а конца видно не было, семью перевезти не мог. Многие соседи переехали с семьями в такие вот «недострои», но только не Галина. Она вообще предпочитала на этой стройке не показываться; добро бы ещё, купил свою хату на Рублевке, нет же! Может, и близко от Москвы, но по какому-то непрестижному Дмитровскому шоссе. Как она говорила, «ни одного олигарха на сто километров вокруг». Откуда ей было доподлинно известно о местах проживания всех олигархов, Саша был не в курсе, но он предпочитал в споры не ввязываться. Он был уверен: когда дом будет готов, Галя пересмотрит свою точку зрения.

Василий приехал навестить сына как-то по весне. Зоя, провожая мужа в дорогу, уже догадывалась, что он задумал. Оттягивали они этот момент, оттягивали, и Сашка молчал. С огромной благодарностью сын взял деньги:

– Даже не представляете, как меня выручили. Работаю, работаю, но стройка – это ж такая прорва, никаких денег не хватит. Уж и материалы покупаю самые дешёвые, но экономия небольшая.

Сначала Василию дом не понравился категорически: небольшие окна, как бойницы (и это уже не переделаешь), комнаты пеналами, лестница крутая, как по такой ходить – только ноги ломать – и совершенно никаких подсобных помещений.

– То есть не нравится? – Саша сразу же почувствовал настроение отца.

– Так отчего ж, давай думать, что хорошо, а что сможем улучшить.

Как же Саша был благодарен отцу за эти его слова! Ему было бесконечно тяжело, он ввязался в проект, который вытягивал из него все силы. И при этом его никто не поддерживал, совершенно никто. Порой опускались руки, и думалась: а кому всё это надо, зачем нужна вся эта свистопляска, когда ни выходных, ни проходных, жить некогда, экономит каждую копейку.