Александр Филиппов - Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)

Новокрещенов провел рукой по небритой, скрипучей, как наждачная бумага, щеке, встряхнулся. Потом потянулся к дверце холодильника, распахнул, достал бутылку. С клекотом наполнил стакан. Поднес бутылку ближе к глазам – припухшие веки мешали смотреть, слезились. Прикинул заботливо, хватит ли на опохмелку после очередного пробуждения. И решив, что хватит, отставил в сторону. Взялся за стакан и, стукнув зубами о стеклянный край, медленно, тяжело глотая, выпил водку до дна. Голова побежала веселой каруселью, накренилась, подчиняясь центробежной силе спиртного…

В принципе, все не так ужасно, думал он, как по зыбкому песку, нетвердо, шагая к кровати. Ему лишь сорок пять. Еще столько можно успеть! Но это завтра… А сейчас – спать…

Солнце тянется в комнату, греет распахнутую беззащитно постель, а пацанва Аликова совсем рядом, прямо под окнами, опять гадят, наверное, и кричат… кричат… Им-то чего от жизни нужно, Господи? Вот ему, Новокрещенову, уже ничего не нужно. Только поспать… забыться…

В рентгенологическом кабинете старенькая, не иначе как от радиации здешней высохшая в кривую щепочку медсестра сочувственно разъяснила Самохину, что врач, заподозривший еще полгода назад нехорошую болезнь при флюорографическом обследовании отставного майора, работал в ту пору временно, по совместительству. Доктор он опытный, вот и приглашают его иногда подменить рентгенолога милицейской поликлиники. И если не понравился врачу-совместителю тот снимок, надо бы, конечно, сделать сейчас новый. Но кончился запас рентгеновской пленки. А потому вернее всего, посоветовала медсестра, обратиться опять к тому же доктору. Найти его просто. Он заведует коммерческим медицинским центром «Исцеление», и где-то здесь завалялась его визитная карточка.

Оставив Самохина в коридоре, у двери со светящейся строго на белом плафоне надписью «Не входить!», медсестра нырнула в ночную темноту рентгенкабинета и через пару минут вынесла плотную картонку, на которой Самохин, далеко отставив руку и напрягая глаза, прочел напечатанное золотом: «Центр нетрадиционной медицины „Исцеление“. Коммерческий директор и главный врач Кукшин Константин Павлович».

Отставной майор не боялся смерти. Он и так обманул судьбу, пережив среднестатические сроки, отпущенные старым тюремщикам. Да и неожиданная, наперекор всякой логике ранняя смерть жены сделала его одинокое существование и вовсе бессмысленным. Однако верный привычке доводить любое дело до конца, Самохин и в своей судьбе решил поставить четко различимую точку. А потом собрался выяснить, сколько же ему все-таки осталось. Полгода из этого срока, если верить заключению рентгенолога, уже прошло…

Центр нетрадиционной медицины под многообещающим названием «Исцеление» располагался в помещении заурядной городской поликлиники. Та в свою очередь ютилась на первом этаже суровой, под гранит оштукатуренной пятиэтажки с броской датой постройки на фронтоне – «1937 год». Мелковатые для монументального облика здания окна походили на те, что прорубали в бараках усиленного режима, отчего в коридорах больницы расползался по углам вечный, навевающий мысли о потустороннем полумрак.

Пробравшись мимо притулившихся на куцых диванчиках, словно позабытых здесь кем-то давным-давно старушек, Самохин обнаружил богатую, обитую красной кожей дверь, над которой сама по себе светилась, будто магическими письменами начертанная, витиеватая надпись: «Центр нетрадиционной медицины „Исцеление“». Самохин распахнул вздохнувшую навстречу запахом лаванды дверь и сразу оказался в другом, лучшем, мире.

Скрытые под зеркальным потолком светильники заливали просторный холл теплым приятным светом. Пухлые, похожие на огромных, но безобидных плюшевых зверушек диваны вдоль стен были пусты и манили упасть в их объятия, сонно расслабиться. Три двери с табличками, указывающими фамилии и научные звания хозяев кабинетов, были закрыты. На пути к ним, за подковообразным пластиковым столом восседала ослепительная блондинка, на которой медицинский халат смотрелся как изысканное и смелое платье.

– Здравствуйте. Присаживайтесь. Чем я могу быть вам полезна? – произнесла она с вежливой улыбкой.

– Мне бы доктора… По рентгену который… вот – Самохин суетливо достал визитку и прочел, далеко отставив от глаз. – Константина Павловича Кукшина.

– Вам назначено?

– Нет, но я… понимаете, какое дело… – Самохин старался говорить кратко, по существу, но завяз безнадежно, не зная, с чего начать, а потом, отчаявшись, выпалил: – Короче, рак нашли у меня. Вроде бы. А доктор…

– Да-да! – неожиданно поняла его и пришла на помощь секретарша. – Вам надо именно к Константину Павловичу. Только… Позвольте напомнить вам об одной маленькой особенности нашего центра, – улыбнувшись фарфорово, уточнила она. – Здесь все услуги, в том числе и консультации, платные. Вас это не затруднит?

Самохин торопливо мотнул головой – мол, валяйте, и даже похлопал себя по нагрудному карману рубашки – дескать, деньги при мне!

– Одну минуточку, сейчас я все устрою, – пообещала блондинка и легко встала из-за стола. Она оказалась высока и невероятно длиннонога. Самохин даже подумал озабоченно, без иронии – не страшно ли ей с такой-то высоты вниз на землю смотреть? А потом ругнулся про себя: черт знает что! Можно сказать, на оглашение смертного приговора к доктору пожаловал и, надо же, ростом секретарши обеспокоился, засмотрелся…

Девица вернулась, прошлась по приемной, переставляя длинные ноги, как лестница-стремянка, нацелилась с высоты своей на Самохина, предложила вполголоса ласково:

– Пройдите в кабинет. Константин Павлович готов принять вас немедленно.

Майор успокоился, кивнул важно и вошел в кабинет, стараясь держаться с достоинством.

Доктор Кукшин оказался мужчиной холеным, с гладким, как пасхальное яичко, кругленьким подбородком и прозрачно-розовыми ушами. Глаза его, будто в щелочку подглядывая, смотрели оценивающе на вошедшего сквозь узкие очечки. Старинная, воронкообразная деревянная трубочка для прослушивания больных, торчащая из нагрудного кармана белоснежного халата, странно дисгармонировала с мерцающим монитором компьютера на столе. Доктор поздоровался радушно и, достав трубочку, указал ею на компьютер:

– Да-с, батенька, так и работаем. Сочетаем, так сказать, дедовские, проверенные временем приборы для аускультации с архисовременными методами диагностики… – И, кивнув пациенту на кресло подле себя, продолжил вдохновенно: – Трубочка эта – она, знаете ли, природная, из липы столетней выточена. Малейшие флюиды, исходящие от организма обследуемого, улавливает и передает прямо в ушную раковину доктору, а через нее непосредственно в мозг. Такие биотоки никакой пластмассовый фонендоскоп не отследит. Дедовский метод, а эффективен по-прежнему!