Илья Луданов - Секрет Небосвода. Рассказы

На дрожащих ногах дежурная вернулась на место, застывшим взглядом проследила, как пятеро темных фигур скрылись за дверью в углу, и тогда, будто растерянный ребенок, у которого отняли все игрушки, бессильно свесила большие толстые руки, и так и осталась сидеть, пока не появилась милиция, глядя в одну точку немигающими глазами и вертя изредка головой.

– Анька! Анька! Сюды! Сюды! – звонко кричала, несясь во весь дух по улице, девочка лет десяти. На крик из окон пятиэтажек по обеим сторонам улицы выглядывали все, кто был дома, из дворов показались спорящие за домино старики, застывали на ходу прохожие.

По дороге неторопливо ехала телега, запряженная обоими градоначальниками, Юрием Петровичем Петуховым и Валерьяном Захаровичем Кобылиным. В ободранных белых рубахах, согнутые дугой, с выражением страха и безумия на лицах, оба исходили гортанными звуками, пытались что-то выговорить, ничего не выходило, и со стоном, кривясь лицом от боли, они волокли повозку по улице.

Каменев, горячась, щелкал кнутом и с зычным криком: «Ну! Пошли хорошие! Давай ходу!», нещадно хлестал тяговых в упряжке по спинам. Те скрипели зубами, стонали и еще сильнее, от боли отчаянно разгоняя телегу.

– А вы, товарищ Зиновьев, утверждали будто крысы не пойдут в упряжке! – обернулся назад Каменев.

Зиновьев, чуть привстав, хлопком вышиб из бутылки шампанского пробку и отхлебнул из горла:

– И сколько, вы думаете, в нашей паре грызунов лошадиных сил?

– До черта с куличиком, – Троцкий оглянулся по сторонам, тоже выпил, развязал холщевый мешок и стал разбрасывать листовки. – Обратите, товарищи, внимание на эту физиономию, – он ткнул пальцем в главу города, с затылка походившего на борова. – На нем же пахать и сеять, сеять и пахать!

– Эх, пошла родная! – Каменев размашисто, со свистом, прошелся кнутом по упряжке, так что тяговые взвыли от боли. – Правее судари, правее! Вы же у нас поголовно правые, вам налево не полагается… Жарко вам?! Сейчас охладимся…

Из-за угла дома показалась набережная городского пруда с пологим, выложенным плитами, спуском к воде. Ни Юрий Петрович ни Валерьян Захарович, от стылого ужаса этих адских десяти последних минут казалось, сошедшие с ума, сначала не поняли, что их ожидает. Только увидев перед собой зеленую муть и почуяв сырость ряски, они отчаянно попытались затормозить давившую сзади по накату берега телегу. Ничего не вышло. В воздухе еще пару раз задорно просвистел кнут, над поверхностью пруда раздались два оборванных крика и телега с ходу, шумно и грузно вошла в воду.

В две минуты все кончилось. Трое в масках соскочили на берег, даже не замочившись, и стремглав скрылись в ближайших кустах, обильно разросшихся по дворам. Телега ушла на дно. Над поверхностью остались только стоящие по плечи в воде обои тяговые, с торчащим над ними дышлом. Оба мощнотелых градоначальника отфыркивались как тюлени, старались устоять на ногах, дергано крутили головами, так и не произнеся ни слова. Вокруг замерла удивительная тишина. Чиновники смотрели друг на друга с немым вопросом, не понимая, почему все кончилось, и куда все подевались.

Когда взбаламученная поверхность пруда успокоилась, на берегу стали собираться горожане. Старик из дворовой команды игры в домино поднял с дороги листовку. Он пригляделся к печатному тексту и, сделав паузу, прочитал вслух остальным: «Граждане! Этой акцией общественность Тихомира протестует против власти, которая не умеет управлять городом. За восемь лет правления они довели город до разрухи. Отобрали у горожан будущее. Мы заявляем о намерении отстранить этих людей от власти и предлагаем поддержать нас. В Тихомире нужно установить народное самоуправление, как положено по закону».

– Вениамин Игоревич! Звоните в администрацию! Я не знаю, в милицию звоните! – ректор даже не заметил, как декан ворвалась к нему в кабинет.

– Да что, Дарья Сергеевна? – поднялся Вениамин Игоревич ей навстречу. – Вы уже студентов заболтать не можете? Ерунда какая-то!

– Да вы послушайте! Там черт знает что! Будто на митинге!

Через длинный коридор, спустившись этажом ниже, ректор прошел в лекторий. Внутри, так что ничего не разобрать, стоял густой гул голосов, которые возмущались, выкрикивали что-то и вопили; нагло заявляли или угрюмо напирали друг на друга, на ученый совет, на профком, на всю власть и весь белый свет.

Дарья Сергеевна вырвалась вперед и замахала руками. Студенты заголосили еще громче.

– Вы что? – сразу оживился при виде ректора полный, с круглыми щеками и двойным, несмотря на молодость, подбородком и зачесом на лысеющей голове, парторг в лощеном светло-сером костюме, с широким, на заколке, галстуке в крупную клетку. – Пособничаете преступникам? Или они среди вас? Мы найдем виновных! – поднял он пухлый кулак.

– Ищите, ищите, – сыпалось из рядов. – Привыкли вынюхивать!

– Вы против выявления бандитов, нападавших на администрацию? – гремел парторг, краснея и сбрасывая в ярости прежний стерильный вид.

– А вы против выявления бандитов в администрации? – не унимались ряды.

Вениамину Игоревичу за тридцать лет работы таких студентов видеть не приходилось. Он привык к наглецам-одиночкам, к идейным, с болезненно сверкающими глазами, в конце концов, к озлобленным нищетой и унижением, но слабым, с прозрачной душонкой просителям. Теперь перед ним стояла стена крепких сытых лиц, в глазах – огонь, в словах – дерзость, в голосе – твердость умно скроенных фраз.

Ректор послушал, поморщился при виде Александра в первом ряду, о чем конечно узнают где нужно, вышел к центру зала, поднял руку и, когда толпа немного поутихла, заговорил:

– Все мы учимся и работаем для достойного, стабильного будущего. Для такого будущего нам необходимо крепкое государство, крепкая власть…

– Нам – не нужна! – раздалось из глубины студенческих рядов.

Ректор стрельнул глазами на голос и, не сбившись, продолжил.

– А государство не может существовать без закона. Руководство города и района было избрано демократическим способом…

– Но не народным! – выкрик с другой стороны.

– И много лет работает на благо…

– Слишком много лет! – голос с первого ряда.

Ему на миг показалось, что это крикнул Александр. Вениамин Игоревич властно посмотрел на него, сделал паузу. Тридцать лет ректор выступал с речами. Внимательным взглядом обвел студенчество. В рядах снова приутихли.

– …работает в меру сил, по законам государства, – он остановился и выше вскинул выточенный будто из бронзы подбородок. – Чего хотите вы? Другой власти? Других законов? Участвуйте в выборах! Занимайтесь политикой – никто не мешает! Достигайте власти законным путем.