Александр Малашкин - Глас Времени

– Это я знаю, – кивает Иосиф. – Почему вы их так называете?

– Словечко за ними давно закрепилось. Оно так и расшифровывается – «синтетическая фальшивка». Наш антарктический жаргон, – улыбается офицер. – Мы их так называем из-за их зачипованного мозга, в котором процессоров больше, чем в компьютере. Из-за их крови, в структуре которой давно одна лишь синтетика. Про мясо и кости вообще говорить нечего. А потому людьми их можно называть с большой натяжкой. Суть в том, что они запустили в наши тоннели специальных киборгов, которые уничтожают все живое. Вчера я встретил парочку таких, чудом наткнулся на них со спины, удачно атаковал и со всех ног удрал оттуда. Есть у них одно слабое место – аж искры летят, когда туда стреляешь.

Иосиф кивает. Встречаться с киборгами-убийцами желания у него сегодня нет.

– Я правильно понимаю, мы направляемся в самый центр подземной Антарктиды?

Офицер вынимает из ниши подлокотника пульт и направляет в сторону настенного монитора. Появляются схемы тоннелей монорельса. Изогнутые линии спешат к центру, минуя множественные хитросплетенные узлы.

– Вот, посмотри: линия, по которой мы едем, выделена розовым цветом. Нам нужно вот сюда, к цепочке возвышающихся на поверхности трансантарктических гор. Там наши самые надежные укрепления, которые синфальшам ни за что не взять за оставшиеся у них двое суток.

– А дезинформацию о том, что якобы все ваши командные пункты разрушены, вы пустили намеренно?

– Разумеется. Синфальши думают, будто бы почти уничтожили нас. Чем сильнее они в это поверят, тем спокойнее уйдут в собственноручно созданное небытие.

– И оставят планету нам… – продолжает мысль Иосиф.

Офицер кивает.

Лотар сидит на кухне в квартире своего армейского друга. Сквозь слегка завернутые жалюзи в комнату падает полосатый предзакатный свет. На столе две стеклянные бутылки пива. Пиво простецкое, дешевое, из соседнего супермаркета, но прохладное, а после такого жаркого дня – то, что надо. На стене прямо над столом висят часы. В раковине возвышается гора немытой посуды. В соседней комнате едва слышен звук телевизора: показывают новости или что-то в этом духе. В чуть приоткрытую форточку залетают звуки машин, мотоциклов и велосипедных звонков.

– Вот такие дела… – заключает Лотар. Он пересказал другу свои последние дни из жизни.

Макс внимательно слушает. Хотя внимательно – это мягко сказано. Он просто не отрывает глаз от одной точки. Лотару приходит на ум, что причина его зависания может крыться совсем в другом. Судя по виду, приятель сидит на какой-то наркотической херне.

– Ну и историю ты рассказал, – всхлипывает Макс. – Я словно там оказался. Тебе бы фильмы снимать. Не думал?

– Нет, – хмурится Лотар. Похоже, его единственный друг в этом времени совсем плох. – Ты что, считаешь, я все это придумал?

Макс смотрит Лотару в глаза и молчит, затем взрывается смехом. Лотар резко отклоняется, встает и подходит к окну. Его подмывает развернуться и врезать хохочущему другу. Макс улавливает это настроение и обрывает свой смех.

– Не знаю, правда или нет, но чего ты от меня хочешь? – произносит он, шмыгая носом.

– Ты единственный, кто об этом узнал. Второй раз я свою историю вряд ли кому расскажу. Хоть кто-то должен об этом знать, хоть один человек, понимаешь?

– Главное, чтобы меня потом за нее мочить никто не стал. – Друг смотрит Лотару в спину, на кухне воцаряется молчание, после которого Макс испуганно произносит: – Погоди, почему хоть один? А как насчет тебя самого? Ты чего это, друг… счеты с собой свести хочешь?

Лотар делает лицо, достойное лучшего актера театра иронии, и поворачивает голову:

– Придурок совсем, что ли? Это на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет. Должен быть кто-то, кто будет обо всем помнить. Для чего? Не знаю.

Макс смотрит круглыми глазами, которые так и кричат: «что за чушь ты несешь?!».

Отворачиваясь, Лотар взмахивает рукой:

– Теперь что касается того, чего я от тебя хочу: сегодня вечером у «второго меня» вновь ночная смена, и, пока его не будет, я намерен проникнуть к себе домой, повидать жену и ребенка. И ты мне в этом поможешь.

Макс по-прежнему смотрит непонимающе.

– На тебя вообще можно положиться? – нервничает Лотар. – Я что-то не помню тебя таким тормозным. Дурь употребляешь? Да?

– Балуюсь, – вздыхает Макс. – Это после Афганистана. До сих пор в себя прийти не могу. Стресс. Мне тот подрыв блокпоста снится… разбросанные фрагменты тел, кровь, яркое солнце, под которым все это жутко воняло. Да ты и сам помнишь, ведь тоже там был.

– Пять лет прошло! Сколько еще тебе нужно, чтобы оправиться от «стресса»? – Лотар пальцами изображает кавычки. – Это, дружище, уже какой-то порочный круг: ты ищешь в себе моральное напряжение, берешься за травку и на следующий день получаешь еще более сильный стресс. Ты как белка в колесе, вот только у белки от природы мозгов мало, ей кажется нормальным вот так херачить, а ты – человек… как там?.. разумный, твои собратья квантовую физику постигают и в космос летают. Тебе стыдно должно быть. Посмотри, на кого ты стал похож. В квартире бардак, да это ладно, хрен с ним, холостяцкая доля такое прощает… но на себя посмотри! Глаза пустые, то на месте стоят, то бегают, зрачки расширенные. Ты и сейчас, небось, перед моим приходом дунул? В общем, смотри, я тебе не как учитель, я тебе говорю как друг, что жизнь твою много раз спасал: завязывай нахрен! Посмотри, мир такой интересный, ты ж молодой еще…

Лотар чувствует во рту горький привкус бесполезности этого разговора. Но он должен был сказать и сказал. Однако, вопреки всему, в глазах Макса что-то проносится, какая-то неуловимая частичка созидательной мысли.

– Твоя «Тойотка» еще жива? – переключается Лотар, снимая со стола бутылку пива.

– Стоит на парковке в пяти минутах отсюда. Заводил на прошлой неделе, надо было к одной тетке смотаться.

– Бери ключи и собирайся. Выходим, едва зайдет солнце.

Заставляя листья шумно дрожать, напористо дует северо-западный ветер. По радио сказали, к полуночи на Ландсхут обрушится ливень.

– Ничего отсюда не видно, пойду на улицу – говорит Лотар, покидая старенькую красную «Короллу». С улицы окна квартиры обзору поддаются гораздо лучше, чем сквозь грязные автомобильные стекла.

Они не стали подъезжать со стороны парадного входа. Лотар опасался, что его могут заметить соседи, которые, как назло, случайно будут проходить мимо, или, что еще хуже, появится сам антипод.

Квартира находится на втором этаже трехэтажного дома. Несмотря на поздний час, свет зажжен и в спальне, и на кухне. Жена не спит, возможно, укладывает малыша, параллельно готовя завтрак к утреннему приходу мужа.