Александр Малашкин - Глас Времени

За те несколько дней, проведенных в будущем, он неоднократно видел, как люди пользовались тонкими волшебными устройствами, раскрывающимися подобно книгам. То, что прибор имеет короткое и простое название «ноутбук», ему, разумеется, пока не известно. Руки едва подрагивают, не зная, с какого бока взяться, чтобы начать эксплуатировать электронику. Лабберт вздыхает. Достает из ящика коньяк и ставит бутылку на стол. Стакан становится наполовину полным, а после глотков совершенно пустым. Припрятанные в том же ящике, появляются сигареты. Там же была и пепельница. Рейхсфюрер запрещает офицерам СС курить в рабочее время, поэтому приходится прятать аксессуары курильщика от посторонних глаз. Лабберт машинально взглядывает на часы.

Дым ввергает сознание в минутную слабость, а руки избавляет от вздрагиваний. Однако состояние никотинового спокойствия лживо. Уже через какое-то время обманчивая легкость улетучивается, а на смену приходит еще большее волнение. Тем не менее, он открывает ноутбук и нажимает продолговатую кнопку в верхнем левом углу. Она выглядит обособленно и, как кажется, имеет прямое отношение к функции запуска.

Когда плоский экран вспыхивает радугой цветов, он оживленно наливает очередной стакан.

Перед ним американская операционная система, с различными «окнами» на «рабочем столе», но он понятия не имеет, как это называется, и как этим пользоваться.

Стук в дверь.

– Минуточку!

Он идет к платяному шкафу и снимает парадный мундир. Накрыв им гаджеты, он, делая важное лицо человека, которому лучше не задавать вопросов, разрешает войти. Не хватало, чтобы пошли слухи среди народа.

Зельда ставит тарелку с бутербродами на край стола и недоумевающе глядит на белый мундир, под которым явно что-то спрятано. Её смущает не то, что от нее что-то прячут; она понимает: есть вещи, о которых ей, невзирая на приближенность к руководству, знать не положено. Её шокирует небрежное обращение с государственной формой.

– Все в порядке, Зельда? – говорит он, глядя на её затылок с аккуратно прибранными волосами.

Женщина оборачивается.

– Я не должен оправдываться, но знай: это для твоего же блага…

– Что вы, герр Голдхабер! Я ничего не имею против. Это же ваш мундир, и вы вольны делать с ним что пожелаете. Простите, если смутила своим любопытным взглядом, господин штандартенфюрер!

Ей нравится вся эта военная формальность. Будучи отверженной нацисткой, искренне думающей, что она готова на всё ради режима и партии, Зельда открыто выражает удовлетворение, исполняя приказы и подчиняясь такому важному в Рейхе человеку.

Лабберт, прежде чем взять её на работу, наводил справки. Муж имеет неясные политические взгляды, из-за чего между ними иногда вспыхивают ссоры. Один прецедент имел особое значение: она донесла на него в гестапо за то, что он в порыве гнева ругал действующий режим. Но на его счастье, он имел идеально чистое прошлое и арийскую кровь, и офицеры посчитали правильным дело замять.

«Твоему мужу повезло, что ты такая красивая, – думает он. – Но не повезло относительно твоих убеждений. Представляю, как тяжело любящему мужчине постоянно вступать в подобные конфликты в собственном доме. Это почти как враг, лежащий в собственной постели. Враг, которого любишь, но сомневаешься насчет его любви. Такой противник в сотни раз опаснее!»

– Все хорошо, Зельда, – говорит он. – Ступай домой. Я пробуду здесь еще несколько часов, но за меня не беспокойся. Завтра, вероятно, выйду позже, поэтому и ты можешь провести несколько утренних часов дома.

– Спасибо, штандартенфюрер!

Она покидает кабинет. Лабберт смотрит вслед. С несознательного созерцания женской фигуры взгляд переключается на прислоненный к стене дробовик и валяющийся рядом бронежилет. «Совсем позабыл!» – спохватывается он.

Солнечный свет давно отложил борьбу до утра. Часы пробивают полночь. Не сразу, и не вдруг, Лабберт, наконец, разбирается с самыми простыми функциями ноутбука. Теперь он умеет включать видео, просматривать изображения и запускать встроенные развлекательные программы. Все равно в будущем веке даже маленький ребенок сумеет больше.

Компьютер не был украден отчаянным эсесовцем из Аненербе, прибывшим в будущее. Он был куплен в магазине электроники, куда Лабберт отправился специально, чтобы прихватить в прошлое как можно больше достижений будущего. Те рейхсмарки, которые он прихватил из своего времени, чуть ли не с руками оторвали фанатики-коллекционеры. Они были рады заплатить за них обычными евро. Продавец спросил, желает ли покупатель, помимо операционной системы, записать на информационный носитель что-либо еще. Лабберт выдвинул не совсем обычную просьбу. Он попросил записать как можно больше кинолент: от научно-популярных, до художественных. Молодой человек улыбнулся и закачал на двухтерабайтный жесткий диск контент одного продвинутого киносайта. Общая длительность видеофайлов получилось гигантской.

На него обрушивается поток информации. Фильмы в высоком разрешении поражают своей глубиной. Он затаивает дыхание, когда натыкается на отдельную папку, посвященную Второй мировой войне. Из дисплея, шелестя гусеничными лентами, на него выдвигаются танки будущего-прошлого. В атаку шагают солдаты. Пули их ружей уже свистели однажды, теперь им предстоит свистеть вновь.

«Мне весь этот материал за неделю не пересмотреть!» – прикидывает он.

Спустя час он опустошает бутылку. Съедает отменные бутерброды и выкуривает почти все сигареты. Он так увлекся просмотром фильмов, что даже не удосужился изучить другие, не менее интересные штучки. А ведь они представляют куда больший интерес в военном отношении! Устройство мобильных телефонов может вывести нынешнюю связь на новый уровень.

Во втором часу объявляется его личный адъютант, Хорст. На пороге полутемного кабинета, в котором плавает сигаретный дым, появляется стройный высокий молодой человек. Хорст не курит. Он морщится, однако делает это так, чтобы штандартенфюрер Лабберт ни в коем случае не уловил недовольства. Все же уважение начальника сложно заслужить и легко потерять. Иногда лучше пожертвовать личными вкусами, дабы угодить руководству. Хорст делает серьезное лицо, на котором можно прочесть заведомую предрасположенность к разговору и искрений интерес.

– Хайль Гитлер! – вытягивается он, вскидывая руку.

– Хайль Гитлер. – Лабберт поднимает покрасневшие от дыма и алкоголя глаза и кивает в сторону стула.

Хорст присаживается, не говоря ни слова. Он твердо выучил правило: если ты пришел не с докладом, а тебя вызвали – молчи и жди, пока не заговорит начальник.

Гауптшарфюрер ждет. На него смотрит черная крышка электронного устройства, из-за которой слышатся реалистичные голоса. Лицо Лабберта мерцает цветным отражением льющихся красок. Хорст воистину удивлен. Через минуту он узнает, что за тонкой перегородкой воспроизводится целый мир, со своими звуками и цветами. Он узнает и будет шокирован. Но потрясение сменит очарование, и этот молодой парень навсегда полюбит науку, привносящую в мир такие волшебные технологии.