Александр Малашкин - Глас Времени

На сером корпусе – большой красный круг, как на флаге Японии.

– Если мне не изменяет память, – говорит Иосиф, – когда мы прилетели, круг был синим или даже голубым.

– Объявлено всемирное военное положение. В мирное время военная техника служит на благо планеты и общества и оттого носит темно-голубую эмблему – цвет Земли. Во время войны цвет сменяется красным. Скажу честно: я сам впервые его вижу. За сто с лишним лет сегодняшний конфликт является первым.

– Что весьма парадоксально и неправдоподобно для человеческого общества.

Они проходят внутрь. Несмотря на то, что Иосиф и Лотар подозревают в предстоящем полете в свой заключительный вояж, они в хорошем настроении. Закон жизни гласит: везение во время постоянного риска не может тянуться бесконечно, а их везение уже весьма продолжительно. Поэтому они готовы совершенно искренне в любую минуту принять смерть.

Их встречает каюта, где время пути они будут готовиться к заданию и отдыхать.

– Мы полетим очень быстро, – предупреждает Фич. – Военные предоставят нам коридор. Так что с этой минуты у нас не более трех часов до того момента, как мы сойдем на материк. Благо теперь понятно, как добраться до их баз. Хорошая работа, Лотар. Похвально, что ты решил исследовать подледные пустоты. Теперь мы знаем: вся Антарктида испещрена подобными трещинами. А трещины соединены с коммуникациями.

Тарелка покидает высотное здание, делает почетный круг, затем ложится на курс.

Фич усаживается в кресло рядом с напарником и пристегивается. До конца полета он не покинет своего места ни на секунду. Как известно, корабль управляется исключительно мыслью, и «рулить» можно даже из каюты отдыха, вытянувшись на постели. Система будет транслировать показатели прямо в сознание, и, закрыв глаза, пилот погрузится в интерактивный полусон. Но правила военного времени требуют, чтобы оба пилота находились в креслах, накрепко пристегнутые ремнями. Вдвоем они создают мощную вычислительную систему, и ни одна потенциальная опасность не останется без внимания.

Все время полета Иосиф и Лотар спали. Фич знал, что люди прошлого не настолько выносливы, им необходим отдых, и закачал в каюту дозу усыпляющего газа. Без этого было не обойтись, так как нервная система человека всегда пребывает в возбужденном состоянии перед чем-то важным, делая засыпание невозможным.

Зато теперь, после естественного отдыха, можно вручить им стимуляторы, и организм на несколько суток станет неутомимым и энергичным.

– Проспали! – подскакивает взъерошенный Иосиф.

– Вы не проспали, – заверяет Фич. Он стоит в дверях с двумя кофе и подносом, на котором возвышаются огромные бутерброды.

– Почему я не слышу звуков войны? – не открывая глаз, спрашивает Лотар. – Или вы передумали и никуда не полетели?

– Мы прилетели. Полет прошел неожиданно успешно. Впереди шла группа прикрытия, которая отвлекала случайного врага на себя. Я об этом ничего не знал. Это координатор… впрочем, не важно. Теперь мы в шестистах километрах от Полюса Относительной Недоступности. За бортом минус 58 по Цельсию. Активирована наружная маскировка: визуально корабль невозможно разглядеть, если наблюдатель находится далее расстояния радиуса окружности, а это порядка тридцати пяти метров. Под нами ледяной разлом. Судя по данным со сканирующего спутника, здесь у них что-то вроде подземной магистрали. Эта магистраль сообщается с местом, которое предположительно является главной базой. Вполне вероятно, даже большим городом. Это в сорока километрах отсюда.

– Обстановка ясна, товарищ полковник! – усмехается Лотар, скидывая ноги с кровати. – Давно хотел спросить: как в армии будущего со званиями? За все время ни разу не слышал, чтобы кто-то к кому-то обращался как-то иначе, чем просто по имени.

На груди Фича, в области сердца, прямо на серебристой поверхности комбинезона вырисовываются какие-то символы красного цвета.

– Еще одна особенность военного времени, – опуская подбородок, говорит Фич. – Боевым единицам положено время от времени «сигналить» знаками отличия. Званий как таковых уже не существует. Сложная система давно канула в Лету. С момента, как обучение солдат и должностных лиц, обеспечивающих порядок, полностью перешло в виртуальную среду, градировать звания потеряло всякий смысл. Мы делимся на новобранцев, присвоенный знак – одна зеленая полоска и синий кружок, людей, прошедших подготовку и заступивших на службу, знак – красная полоска в красной рамке, и командующих, у них коричневые комбинезоны и одна большая красная точка. Всё.

– А почему у тебя, помимо красной полоски, много всяких черточек?

– Это отдельные заслуги. У кого больше таких заслуг, у того полоски шире и длиннее, и тот как бы главнее. А в остальном мы одинаковы: обращаемся друг к другу по имени и приказываем в форме предложения. Однако уверяю, значения это не умаляет.

– Оставим разговоры, – вмешивается Иосиф. – Давайте решим, что делать. Как я понимаю, плана нет, но лучше начать составлять его поздно, чем никогда.

Фич подходит к боксу для хранения вещей и выдвигает сектор.

– Это ваши документы. – Он протягивает пластиковые карточки. – Точная подделка удостоверений, сходство с оригиналом – сто процентов. В области идентификации личности нацисты остались в прошлом веке. Пластиковая карта, ну надо же, изобретение!

Иосиф взмахивает руками.

– Видимо, мы чего-то не знаем. Откуда уверенность, что документы окажутся годными?

– Такими документами обладал экипаж сбитого на днях дисколета. Нашим специалистам хватило нескольких минут, чтобы скопировать парочку новеньких карточек со всеми их защитными свойствами. Теперь вы не Иосиф и Лотар, а Ганс и Шварц – пилоты Шестой Ударной Эскадрильи «Антарктида». Когда вы окажетесь внизу, ваша легенда будет следующей: два чудом выживших после боя летчика возвращаются домой.

– Ну, что за бред! – Лотар подходит к столику и берет чашку кофе. – В это не поверят даже дети. Сколько там за бортом, минус 58? Отлично! Нас сбили за тысячу километров отсюда, и мало того что мы выжили, не получив переломов, порезов и ссадин, еще и добрели сюда через снежно-ледяную пустыню на своих двоих!

– Фич, послушай, нацисты нас просто сразу убьют, – предупреждает Иосиф.

– Убьют, если всё будет так, как сказал Лотар. Но будет иначе. Легенда о спасении, которую я подготовил, покажется им настолько сладкой, что не поверить в нее будет невыгодно. Да, ваш диск сбили, да, вы потеряли сознание во время крушения, но очнулись не где-нибудь, а на корабле, который вас же и сбил! На корабле врага!

– Пожалуй, я застрелюсь прямо сейчас, – бормочет Лотар.

– Вам оказали помощь. Расскажете тем, кто вас встретит, про уникальную медицину, о том, как на глазах затягивались ваши раны. Несколько правдоподобных шрамов я вам сейчас нанесу. Это не больно. А дальше – самое главное. Вас отпустили, веля кое-что передать человеку, имя которого вы хорошо знаете. Хорст Гопп должен получить носитель с посланием только из ваших рук. Протесты с их стороны приниматься не должны: носитель якобы будет функционировать, только пока курьеры, то есть вы, живы. Это на случай, если они захотят убить вас за то, что вы побывали в плену. Никто не знает, какие у них воинские обычаи. Если у них возникнет вполне резонный вопрос, почему враг печется о жизни именно вас двоих, ответьте: «Потому, что на это послание Хорст Гопп обязан ответить, а ответ в обратную сторону должны передать только мы». Если они захотят послать своего дипломата, мы отправим его обратно. Придумайте что-нибудь про наши своеобразные нравы, что якобы наш закон гласит: «кто попал в плен, перестает быть врагом, значит, не заслуживает смерти». Или что-нибудь в этом духе.