Шихабудин Микаилов - Напишите про меня книгу

Карим спустился на второй этаж. Конституция действительно лежала на одной из полок киоска. Он перелез через стойку, взял брошюру, положил вместо нее два рубля и вернулся в номер. Ночь ушла на изучение Основного Закона.

На следующий день в 9-30 Карим шел привычной дорогой от гостиницы «Россия» в сторону Кремля. Впервые за двадцать дней он обратил внимание, что идет по живому коридору. Люди, его образовавшие, держали в руках плакаты «Россия, встань во весь рост!», «Россия, будь нам матерью, а не мачехой», «Беженцам – статус беженцев». Были и другие, более острые лозунги.

«А ведь они каждый день тут стоят, а я только сейчас понял, что они обращаются к нам и ждут от нас помощи», – подумал Карим. На заседаниях съезда он стал внимательнее слушать выступающих, обращал внимание не только на то, о чем они говорят, но и на то, как они это делают. Через несколько дней Карим уже по первым фразам выступающего мог определить, будут другие депутаты его слушать или займутся каким-то своим делом. Он подметил, что определенные темы затрагивают всех людей в зале, некоторые – только отдельные группы, а другие не интересуют никого, кроме самого говорящего. Потом он стал следить за судьбой материалов, которые попадают каждое утро в руки депутатов. Оказалось, что почти все тексты отправляются в урну непрочитанными. Людей из регионов больше волновала проблема вечернего досуга, нежели законотворческая деятельность. Москвичи и ленинградцы были в основном заняты распределением продуктов, книг, одежды, отпускаемых по депутатским талонам в Кремле. Конечно, были и те, кто всерьез занимался своей прямой обязанностью – работой над созданием новых законов. Вокруг этой группы и кипела основная съездовская жизнь. Кариму эта деятельность понравилась, он решил остаться в Москве. Но такое могло произойти лишь в одном случае, если его включат в состав Верховного Совета от региона, который он представляет. В будущем Верховном Совете РСФСР Дагестан имел четыре места. Теоретически на них претендовали двенадцать депутатов. Карим на листке бумаги написал инициалы всех дагестанских депутатов, включая и свои. Четверых он вычеркнул сразу. Эти люди занимали в республике слишком высокие посты, и променять свой махачкалинский кабинет на кресло в парламенте никто из них не пожелал бы. Еще две кандидатуры Карим вычеркнул после некоторых раздумий – слишком слабы они были в профессиональном плане, чтобы работать в Верховном Совете. Их и на съезде он ни разу не встретил. Случайные здесь люди. Таким образом, на четыре вакансии шесть человек, насчет двоих уже понятно, что они пройдут железно.

«Моя задача – занять одно кресло из двух оставшихся», – подумал Карим и вспомнил веселую игру. Дети бегают вокруг стоящих в центре стульев, а когда музыка резко обрывается, стараются побыстрее усесться на свободное место. Но стульев всегда на один меньше, чем игроков. Карим эту игру любил и почти всегда выигрывал. «Выиграю и на этот раз, – подумал он. – Нужно только проделать определенную работу».

«Определенная работа» началась уже вечером следующего дня. Карим постучал в номер Гаджи Саидовича Мурадова – самого старшего из депутатов от Дагестана. Мурадов тридцать пять лет проработал в дагестанском правительстве – Совете Министров. Этот зубр республиканской политической жизни пользовался абсолютным авторитетом практически у всех в Дагестане за взвешенный подход к любым делам, за верность слову, за профессионализм и трудолюбие и за многие другие прекрасные человеческие качества.

– Гаджи Саидович, можно к вам?

– Заходи, Карим, я как раз ужинать собрался. Составишь компанию старику.

Апартаменты Мурадова оказались раза в три просторней номера Карима. Было видно, что здесь совсем недавно сделали ремонт и заменили всю мебель. Украшением гостиной был огромный телевизор «Sony», водруженный на стеклянную подставку с хромированными ножками. Гаджи Саидович заметил некоторое изумление на лице гостя.

– У тебя на лбу написано: «и здесь эта партноменклатура привилегиями пользуется». Сотри немедленно!

– Уже стер, Гаджи Саидович.

– Тогда тарелку бери из шкафа и садись к столу. Второй день на овощах, фруктах и кефире сижу. Как ты думаешь, продержусь на такой диете до конца недели?

– Даже если три дня продержитесь, уже хорошо.

– Нет, Карим. Три дня мне нельзя. Неделю нужно. Хуже всего бывает, когда пить приходится. Без мяса хмелею быстро. А ты как? Нравится в Москве?

– Привыкаю потихоньку. Правда, скучно без семьи.

– Я тоже по внучкам скучаю. Младшая у меня такая красавица. Три года. Привези, говорит, мне, деда, матъешку. Ладно, давай рассказывай, чего пришел.

– Посоветоваться хочу, Гаджи Саидович. Послезавтра регионы должны представить списки в Верховный Совет. Если честно, я бы хотел попробовать поработать в Москве. Как мне поступить?

Мурадов взял с большой тарелки помидор, аккуратно разрезал его на четыре части, посолил и стал есть. Повисла пауза. Тагир уставился в телевизор. Показывали сюжет о сегодняшнем заседании Съезда.

– А ты знаешь, что кроме тебя еще пятеро хотят туда же?

– Я думал, четверо.

– Да нет. Вчера ко мне Крутов приходил. Рабочий завода «Серп и молот». Тоже в парламентарии хочет. Помоги, говорит, Гаджи Саидович, как коммунист коммунисту.

– А вы?

– А что я? Доел свой салат и спать пошел по-стариковски. Вот что, ты мне симпатичен, хотя в предвыборную пору досталось нам – старшему поколению – от тебя.

– Я не сказал ни слова неправды.

Мурадов резко прервал Карима:

– Вы еще слишком молоды и недостаточно осведомлены, чтобы делать какие-то выводы и, тем более, в чем-то обвинять партию, которая, между прочим, вас вырастила, выучила и защитила, когда это потребовалось. Я с 52-го в партии. Единственной моей привилегией всю жизнь было первым на работу прийти и последним уйти. Да, у меня есть четырехкомнатная квартира и служебная дача, да, я устроил своего сына в МИМО. Вы считаете, я этого не заслужил за шестьдесят лет трудового стажа?

– Заслужили, конечно, но иметь хорошую квартиру должен любой трудолюбивый человек, а учиться в МИМО – любой, имеющий такое желание и обладающий достаточными знаниями.

– Возможно, это так. Мы не сумели создать достойную жизнь абсолютно всем, я бы очень хотел посмотреть, как это получится у вас. Не успею, наверно. Но я точно знаю: пройдет лет 10–15, и вы еще вспомните эту партию. Ладно, хватит дискутировать. Все равно не убедим друг друга. Только время нас рассудит. Я бы с тобой, демократом хреновым, и разговаривать не стал, но слышал о некоторых твоих делах в Дагестане, они говорят за тебя больше, чем твои речи на митингах. Скажи честно, это ты заставил вернуть Муталимова все украденные на строительстве больницы деньги?