Александр Солин - Неон, она и не он

Танец закончился, они церемонно распались, и она направилась к Светкиному мужу. Это означало, что жених танцует со Светкой. Остальные пары произвели оживленную рокировку, и после того, как Джо Дассен запел о том, что с ним было бы, если бы его подруги не было на свете, он пригласил Светку.

– Ну, и как вам нравится наша компания? – спросила та, возложив полновесные руки ему на плечи.

– У вас бесподобная компания! Вот я, например, кроме Юрки Долгих, моего друга, не видел однокурсников лет десять! – ответил он, обжигая руки об ее талию.

– Это все Наташа. Это она у нас – душа компании. Если бы не она…

Светка неожиданно замолчала и молчала до тех пор, пока Джо Дассен окончательно не погряз в сослагательном наклонении. Вдруг она оживилась и повлекла его к столу.

– А теперь на брудершафт!

Их братание вызвало у танцующих завистливое оживление.

– Я тоже хочу! – воскликнула Юлька.

– А иди сюда! – загребла рукой воздух Светка. – Сегодня танцуют все!

Юлька бросила кавалера и устремилась к столу. Без сомнения, в ней удачно соединились привлекательность, азарт и порыв. Будучи моложе подруг своего мужа, соблазнительностью она могла бы соперничать с Наташей, но исключительно в узком диапазоне низкочастотной телесной вибрации: ультразвук сомнамбулического притяжения хозяйки был ей недоступен.

Вот тут все и случилось. Целуясь с Юлькой, он против воли и при ее попустительстве задержался на ее губах дольше положенного. Гости встретили их затяжное панибратство ревнивыми окриками. Отдав щедрую дань обычаю, они обернулись к публике. Он сразу же отыскал взглядом невесту. Находясь в руках Светкиного мужа, она смотрела на него с напряженной улыбкой. Юлька ухватила его за руку и потянула в круг танцующих. Он подчинился.

– Весело здесь, правда? – возложив голые руки ему на плечи, полыхала румянцем Юлька.

– Да, здорово! – отвечал он, стараясь расположиться так, чтобы видеть невесту.

После Юльки он танцевал с Марией. Прилежная и восторженная, низенькая, полненькая, круглолицая и гладковолосая, она осыпала его похвалами. Его последний танец был с Диной Захаревич.

– Я так поняла, что вы любите литературу? – обратилась она к нему на «вы». – И что вы читаете?

В ней было много общего с Раечкой Лехман. Те же черные глазищи, та же природная питерская бледность и отсутствие полноты, но тоньше губы и остренький без Раечкиной горбинки носик. Шире бедра и весомее грудь, но совершенно те же волнистые, разделенные пополам волосы. Маленькие ушки с круглыми мочками украшали крупные серьги. Была в ней академическая строгая сдержанность, и от этого он не стал ее поправлять.

– Вы знаете, Диночка, я последнее время не читаю… Некогда, – ответил он, пытаясь поймать невестин взгляд. Почему же она так демонстративно его избегает? Неужели ревнует? Неужели, наконец, эта чудесная, долгожданная ревность?!

У нее, однако, на этот счет было свое мнение. Она снисходительно отнеслась к Иркиному кокетству и уж тем более не приняла в расчет малограциозное Светкино кумовство. Но вот с Юлькой он явно перестарался. Он перешел границы приличия, за которыми игра теряет условность и превращается в язык скрытого влечения. Да, зачинщицей была смазливая Юлька, но он даже не пытался освободиться и целовал ее с тем же пылом, как целовал ее, свою невесту. В момент их поцелуя она, как и все, смотрела на них, глаза ее раскрывались, и она, страдая, мысленно говорила: «Хватит, Дима, хватит! Довольно!», но он почему-то ее не слышал. Кое-как закончив последний танец, она ушла на кухню, где к ней присоединились Светка, Ирка и Дина. Судя по их сумбурным отстраненным репликам, никто из них не придал ни малейшего значения произошедшему.

– Наташенька, подавать горячее? – перехватив ее на полпути в гостиную, спросил он, заглядывая ей в глаза.

– Как хочешь, – отвечала она, не глядя на него.

Он обратился к гостям и нашел желающих среди мужчин, которым и досталось по куску тушеного лосося. Затем убрали посуду и подали чай. После этого просидели еще полтора часа, время от времени просыпаясь для танцев. Он искал повод оказаться возле нее, но как только ему это удавалось, она от него уходила. Он пробовал пригласить ее на танец, но она странно на него взглянула и процедила:

– Пригласи лучше Юльку…

«Ревнует! – радостно дрогнуло его сердце. – Точно, ревнует!»

Затем долго прощались. Столпились в прихожей, и он, пожимая на прощание руки мужчинам и целуя ручки дамам, говорил:

– Весной к нам под Зеленогорск! Места всем хватит!

На прощание Наташа поцеловала всех, даже Юльку – к этому времени она уже разглядела пользу в ее медвежьей услуге. К тому же она немного успокоилась и, чувствуя себя хозяйкой положения, решила перед окончательным приговором выслушать его объяснения.

Когда за гостями закрылась дверь, она, ни слова не говоря, прошла в спальную и расположилась напротив трюмо. Пальцами, потерявшими цепкость, она освободилась от колье и без всякого почтения кинула его к спреям и флакончикам. Некрасиво звякнув, испуганные камни сбились в кучу. Слегка покачиваясь, она скинула платье, набросила халат, ушла в ванную и закрылась там.

Он тем временем устранял последствия веселого вечера, следы которого проглядывали повсюду – нерасправившаяся поверхность дивана, сдвинутые в доверительном диалоге стулья, сбитый порядок чашек с блюдцами, скомканные салфетки и чайные ложечки с прилизанными остатками торта, ваза с фруктами, мандарины и обрывки их оранжевой одежды. Он переложил в контейнеры внушительные остатки еды, собрал и вымыл посуду, прибрал на кухне и выпил чаю. Пока он этим занимался, она неточными движениями приготовила себя ко сну, с сердцем извлекла комплект постельного белья, одеяло, подушку, вынесла их в гостиную и бросила на диван. Вернувшись в спальную, она выключила свет и залезла под одеяло.

Покончив с чаем, он вернулся в гостиную и увидел там красноречивый ворох белья. Подойдя к спальной, он осторожно открыл дверь в темноту и остановился на пороге:

– Наташа, что не так?

– Все хорошо. Все так, как ты хотел. Можешь быть доволен – ты очаровал всех моих подруг, особенно Юльку. Она сказала, что ты классно целуешься, – сообщила темнота заплетающимся голосом.

– А что я должен был делать, если она ко мне прилипла?

– Ну, наверное, пойти с ней в мой кабинет и трахнуть ее там на моем столе, чтобы отлипла! – издевательски пропела темнота.

– Наташа, ты соображаешь, что говоришь?! – ужаснулся он.

– Прекрасно соображаю! А вот ты, кажется, не соображаешь, что делаешь! – прозвенело в темноте.

– Но ведь это всего-навсего дурацкий обычай, и ты знаешь, что я люблю только тебя! – воскликнул он.