Владислав Картавцев - Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды

Меня охватила почти паника, ведь импотенция – это совсем, совсем нехорошо! Я, конечно, слышал, что у мужчин такое бывает – от избытка желания они настолько сильно опустошаются, что потом подолгу не могут прийти в себя. Но слышать, это одно дело, а испытать на себе – совсем другое!

Я затравленно улыбнулся. Накатило ощущение беспомощности и никчемности. Я был букашкой, неспособной повлиять ни на что! Вот и красавица рядом со мной думает точно так же!

Сила моего горя и самобичевания была велика, я мысленно поставил не себе крест и приготовился к худшему. А ведь раньше мне трудно было даже вообразить, что со мной когда-нибудь случится такой конфуз.

Не знаю, что больше повлияло – стыд или ужас, но вдруг на меня навалилась ватная тишина. Она была на самом деле похожа на вату. Плотная и теплая, но очень удобная и комфортная. Мысли отключились. Внезапно я вошел в странный мир – беспокоящий и раздражающий.

Он был живым и агрессивным, и я ощущал себя в нем инородным телом. Я перевел взгляд вниз. Мое тело трансформировалось – оно стало текучим и как будто вспенивалось микропротуберанцами света. Свет был неодинаковым по интенсивности. Он переливался и играл, но всегда оставался в одном и том же объеме, не выходя за его границы.

Я неслышно рассмеялся. Мое состояние в корне изменилось. Теперь я испытывал эйфорию, я испытывал искреннюю радость, во мне росло понимание, что со мной происходит что-то необыкновенное, что-то такое, к чему я прежде не мог прикоснуться.

Вдруг мне нестерпимо захотелось увидеть Майю. Я сделал над собой внутреннее усилие, пытаясь представить, как ласкаю ее тело, и в ту же секунду почувствовал рядом чье-то присутствие. Я почему-то не сомневался, что это именно Майя.

Я попытался повернуться налево, чтобы увидеть, как она выглядит, но не смог. Что-то удерживало мою голову и тело неподвижно. Зато я явственно ощущал, как Майя приближается, тяжело наваливается на меня, сгибает, а потом начинает тянуть вверх.

Я упирался. Вата вокруг меня была такой уютной и такой комфортной, что бороться с ее мягкостью мне совсем не хотелось. С другой стороны, зов Майи был намного сильнее, и я нашел в себе силы откликнуться и пойти за ним.

Первое, что я почувствовал, возвращаясь в нормальное состояние, было жуткое напряжение всех мышц. Меня как будто всего сразу свело судорогой. Ныло все – и руки, и ноги, и, казалось, даже ногти и уши.

Я вздохнул, выдохнул, потом начал дышать быстрее, и в конце – как кузнечные меха. Я ощущал, что воздух заходит в мои легкие и наполняет меня жизнью. Я почувствовал, что мышцы начинают расслабляться, и я могу шевелить конечностями.

Я все еще лежал с закрытыми глазами, но тут внятный голос извне потребовал от меня немедленно просыпаться. Он был настойчивым и нетерпеливым, и мне пришлось подчиниться.

Я сидел в ванной. Я попытался сфокусировать на чем-нибудь взгляд, и после третьей попытки у меня получилось. Как из тумана выплыло лицо Майи напротив. Мельком мне показалось, что оно колеблется и меняет форму – но нет, лицо, как лицо – единственно только, что немного напряженное.

– Кое-кто говорил мне, что я чокнутая! – ее голос был необычным: резким и неприятным. Мне он показался настолько противным, что я не удержался и инстинктивно зажал уши руками, – нет, ты слушай, слушай! – Майя навалилась на меня теперь уже по-настоящему и ухватила меня за запястья, – но теперь-то ты понимаешь, что и сам такой же, как и я?

– Нет, не понимаю! – я энергично замотал головой, пытаясь отнять у нее руки, – и хватит уже меня пытать своим визгом!

Майя немного отстранилась и резко, с оглушительным звоном залепила мне пощечину. Я дернулся назад и ударился затылком о ванну. Перед глазами все поплыло, голова налилась тяжестью, я захрипел, но вдруг неожиданно почувствовал, как что-то отпускает меня изнутри и через мой хрип выбирается наружу.

Ощущение было страшным. Я словно выхаркивал неведомого пришельца, засевшего во мне, а теперь стремящегося сбежать. Меня охватило животное отвращение к самому себе, и я с силой мысленно ударил по незримому инородному телу, толкая и толкая его наружу.

И вот наконец оно вышло! Я ощутил внутри вселенское опустошение, а дальше меня поглотила тьма. Накатило забытье, и я провалился в бездну…

– Горазд ты спать, однако! – Майя сидела рядом со мной на кровати и вытирала пот с моего лба. Она улыбалась. – Ну, и? Как ты себя чувствуешь?

– Отвратительно, – голос у меня был настолько слаб, что я сам его не узнавал. Я попытался придать ему большей бодрости, но на меня накатила дурнота, и я закрыл глаза.

– Ничего! Самое страшное уже позади! – слова Майи долетали до меня словно прошедшие через толстое одеяло, – я даже и подумать не могла, что в тебе живет такое! Кстати, если тебе интересно, то можешь посмотреть на себя в зеркало. У тебя лицо немного изменилось!

– Лицо? – меня отхватил нервный зуд. Мне захотелось вскочить и наброситься на Майю с кулаками, обвиняя ее во всех моих бедах, – что она сделала с моим лицом? Я, что, теперь уродлив?

– Лежи, не дергайся! Вот не знала, что красота для тебя имеет такое же значение, как и для девушки! Лежи, мой Аполлон, ты стал еще прекраснее, чем был! Вот только слаб, а так вполне даже ничего!

– Отлично! – у меня отлегло от сердца. Мой разум и так переставал верить во все происходящее, и лишний раз тревожить его сомнениями и переживаниями в данный момент было верхом глупости, – так ты расскажешь мне, что все-таки произошло? А то у меня крыша съедет окончательно!

– Конечно, милый! Конечно! Только сначала отдохни и наберись сил! А потом мы будем кушать овсянку и станем здоровыми-здоровыми! А потом поплывем на чудесном паруснике с алыми парусами и уплывем в дальние-дальние страны, и нам будет хорошо-хорошо…

– Доброе утро! Ну вот – совсем другое дело! Готов к труду и обороне? – я открыл глаза и увидел Майю, склонившуюся ко мне. Она игриво смотрела на меня, и я чувствовал, что ее одолевает желание. Я был укрыт одеялом в новеньком пододеяльнике и лежал в своей новой съемной кровати на чистых новых простынях.

Я был полностью голым, и, кажется, Майя тоже.

– Как самочувствие у героя невидимого фронта? – вопрос был более, чем уместен.

Я пошевелился, потянулся, пару раз глубоко вздохнул, пытаясь понять, что и где у меня болит, напряг и расслабил мышцы и не почувствовал никаких болевых ощущений.

– Отлично! Все работает, и голова светлая! – кстати, работало у меня, действительно, все! В том числе и крепыш. Который сейчас упирался в низ живота Майи и сам по себе пытался найти проход вглубь нее.

Я инстинктивно дернулся, когда Майя разжала ноги, немного подстроилась и запустила его в свою пещерку. Переход от глубоко сна к такой приятной действительности был очень резким. Настолько, что я снова потерял контроль над собой (или же просто не успел его восстановить), начал дергаться и разрядился бы в Майю, не отстранись она и не освободи меня из сладкого мокрого плена.