Ирина Глебова - Мне снился сон…

Каждый день он вставал рано – спутница ещё спала, – уходил вглубь острова. На разведку, за пропитанием. А возвращаясь, не сразу появлялся из-за деревьев. Останавливался и глядел на бунгало. Тори стояла там на веранде, поджидая его. Она не знала, что он наблюдает за ней, стояла каждое утро. А Энтони смотрел на неё – на гибкую, загорелую фигурку в топике и джинсах, разметавшиеся по плечам тёмные локоны, на движения, исполненные такой непосредственной грации, – и сердце его наполняла нежность. А потом он бодро выходил, шагал через поляну, дружески махал рукой, подшучивал над ней, помогал, учил, наставлял… Как старший брат.

Вот Тори сказала ему, что они разные. Но это же не так! Сколько дней они были на острове почти неразлучны, и всё время находили общие темы для разговоров. Иногда поразительно общие! Это при том, что он многое не мог ей говорить о себе. Но сейчас – другое дело! Когда он найдёт её, привезёт в Англию, когда она станет его женой – тогда он сможет, пусть не всё, но многое рассказывать ей о своей работе. И обязательно расскажет о поездке в Мавританию, о своих очень интересных и, как он надеется, практически полезных исследованиях.

В последние годы, занимаясь помногу статистикой и анализом разных аспектов терроризма, Энтони пришёл к неожиданному открытию. В террористическом движении подавляющее большинство людей – выходцы таких народов, чьи корни произрастают из кочевых племён. Да что там корни – некоторые народности и поныне ведут подобное существование! Получается, что разбоем – не в единичном, а массовом, хорошо организованном масштабе, захватом заложников занимаются люди определённого уклада жизни, определённых исторических и культурных традиций.

Энтони считал себя человеком широких взглядов, веротерпимым, толерантным. Его согревала мысль о том, что у терроризма нет религии, нет национальности. Но с фактами спорить невозможно! Вновь и вновь он убеждался, что и национальность у террористов есть, есть исторические и религиозные традиции, которые впитываются с детства, становятся частью натуры… Да, разбойничают на просторах земных, водных и воздушных группы европейских бандитов, таких, например, как Олаф Хольгер. Но их в процентном отношении так немного! И потом – у них очень меркантильные цели, практически нет идеологии. У тех, кого принято называть «террористами» – мощная идеология, настоящая ненависть к инородцам, героизация смерти… Энтони стал мысленно называть их «кочевниками». Захотелось провести настоящее исследование, может быть даже написать научный труд… Он стал собирать и обобщать сведения именно в этом направлении, и однажды составил подробный доклад, пошёл с ним к руководству. Его внимательно выслушали. Отнеслись сдержанно: всё-таки он подрывал привычные принципы политкорректности. Однако в разведке всегда поддерживали неожиданные инициативы: любое, даже чахлое семечко могло дать поразительные всходы… Капитану Энкореджу официально разрешено было продолжать исследования. А когда он попросил командировку в Мавританию – для практических подтверждений своих мыслей, – получил документы за подписью самого руководителя МИ-6.

Он долго выбирал страну, где мог бы лично убедиться в правоте своего открытия. Остановился на Мавритании. Здесь и поныне существовали рядом ведущие достаточно цивилизованный образ жизни арабские общины, более примитивные, но тоже оседлые негроидные племена, и – главное! – туареги. Эти самые туареги, одна из ветвей народности берберов, кочуют по каменистым, песчаным пустыням Сахаре и Тенере со стадами верблюдов и коз. И находятся в постоянных конфликтах со своими оседлыми соседями.

С теоретическими материалами Энтони поработал ещё до поездки, знал довольно много. А практическую работу он начал через одного богатого и влиятельного арабского шейха. В своё время тот учился в Англии, закончил ту самую военную академию, что и Энтони. А это кое-что значит… С шейхом Джаббаиром не нужно было лукавить – тот был готов помочь во всём: он уже оказывал услуги Интеллидженс Сервис. Энтони, конечно, не посвящал его в суть своих изысканий, просто сказал, что интересуется бытом и культурой некоторых племён, хочет узнать о них «изнутри». Собственно, это было почти правдой.

Очень удачны оказались связи шейха с главой одного из кланов туарегов. Дочь его была женой сына самого мощного лидера туарегов. Шейх заранее договорился, что в стан приедет его друг-англичанин – учёный-этнограф, который исследует народности Африки. Были получены уверения, что учёному окажут почёт, помощь, предоставят свободу действий.

Однако Энтони не сразу поехал к туарегам. Под видом того же этнографа он побывал сначала в негроидных племенах волоф и фульбе… Мысленно Энтони уже рассказывал Тори об этой интереснейшей поездке. О деревне, где было чуть больше ста то ли домов, то ли хижин – глинобитных, круглых, с коническими соломенными крышами, о людях, среди которых он жил две недели и которые ему очень понравились. Открытые, простодушные, очень трудолюбивые. Мужчины занимались рыболовством, охотой, гончарным делом. Вместе со своими женщинами – ручным земледелием, выращивая просо, сорго, арахис, бобовые. Женщины-волоф вручную ткали, плели циновки, сумки, пояса. Они же пасли коз и овец. А вот свой крупный рогатый скот – полукоров-полуантилоп зебу, – волоф отдавали пастухам-фульбе. Лагерь этого уже полуоседлого-полукочевого народа примыкал к деревне волоф. Между этими двумя племенами был некий симбиоз, но всё-таки волоф главенствовали.

Был этот народ когда-то обращён в мусульманство, но от своих древних верований не отказался. Колдун-джабаркат повесил на шею Энтони амулет «гри-гри» – отшлифованную деревянную фигурку животного-химеры: смесь носорога с крокодилом. Это произошло первым же вечером, когда люди собрались в центре деревни, на специальной площади с мечетью. Но они не молились, а танцевали, рассказывали сказки, загадки. Оказалось, что у них, для исполнения песен, есть профессиональные певцы и поэты, которые называются «гриоты». Такой праздник был устроен не специально для Энтони – практически каждый вечер на площади звучали барабаны, трещётки, колокольчики, свистки…

Вообще-то у этого народа есть свой язык, но худо-бедно все говорят по-французски, и Энтони достаточно легко с ними общался. Однако песни и сказания приходилось переводить. Молодой местный парень, поживший довольно долго в городе и недавно вернувшийся в деревню, помогал ему в этом. Вот как раз из фольклора Энтони впервые услышал печальные повести об угнанных в рабство людях, о похищенных девушках, о разлучённых влюблённых. Прозвучала и героическая история: мальчик, рождённый уже в плену женщиной-волоф от убитого во время набега мужа, стал воином-туарегом, пришёл с другими разбойниками в родную деревню и вступил в схватку со своим дедом… «Прямо янычар какой-то», – думал тогда Энтони, слушая перевод.