Ирина Глебова - Мне снился сон…

За два дня на острове, они, казалось, поведали друг другу о себе всё. Она называла его Тони, он её – Тори: она сама ему сказала, что родные зовут её так… И, с самого начала, Антон рассказал ей, как очутился в море, рядом с её лодкой…

Месяц назад капитан второго ранга Антон Вербенцов возвращался из Исландии в Советский Союз на теплоходе «Старый большевик», в составе конвоя PQ-16. Они везли в трюмах взрывчатые вещества. Немецкие самолёты и подлодки не давали им продыху с первых же дней плавания, хорошо что охранение у конвоя было мощным. Несколько кораблей погибли, но это было предсказуемо. Экипажи их были подобраны почти без потерь. Но вот на шестой день в теплоход угодила-таки бомба, и начался сильный пожар. Огонь подбирался к взрывоопасному грузу, этого нельзя было допустить… Восемь часов капитан вместе с командой бились с огнём, не подпускали его к трюмам. Им это удалось! Конвой догнали и в порт пришли вместе со всеми… Именно ему, Антону Вербенцову, английский офицер передал восхищение своего командования и своё лично.

… Энтони мельком подумал: «Ясно теперь, почему бабушка так хорошо запомнила именно этот факт!» Но он продолжал слушать дальше.

«Старый большевик» хоть и сумел пройти весь путь, но был сильно повреждён. Он стал в док на ремонт, моряки распределились по другим кораблям. А капитан Вербенцов получил под командование тральщик с небольшим экипажем, стал почти ежедневно выходить на боевые задания.

Известие о том, что вышел новый конвой, под номером 17, в Мурманске встретили с радостью. Очень, очень нужны были русскому фронту и танки, и самолёты, и грузовики, и оружие… Эсминцы, сторожевые корабли и тральщики Северного Флота готовились выйти к той зоне, где они принимали на себя конвоирование и охрану транспортов с грузами. Это, как рассказал Антон Виктории, территория между островами Медвежий – Тромсе и портами Мурманск и Архангельск. Очень опасный участок пути – близкий к базам и аэродромам в Северной Норвегии… И вдруг – ошеломляющее сообщение: транспорты оставлены без охраны, корабли бомбятся, торпедируются, топятся!.. Эфир сотрясается от взываний о помощи! Из Архангельска и Мурманска на помощь вышли суда для прикрытия тех кораблей, которые ещё оставались на плаву, для поиска и спасения погибающих людей. С аэродрома Кольского полуострова полетели самолёты.

Тральщик, который вёл Антон, увидел маленькую надувную лодку, почти сливающуюся с волнами, 8 июля. Издалека, в бинокль, разглядел в ней фигуры людей. «Кажется, есть живые, – сказал стоящему рядом матросу. – Спустись вниз, пусть прибавят обороты. Я сам поведу» И стал к штурвалу. Корабль развернулся, стал приближаться к лодке. И тут – торпедная атака! Подводная лодка подошла незаметно, почему не услышали её акустические приборы – непонятно. Впрочем, Антон знал, что рыскает в этих водах немецкая подлодка, которую моряки прозвали «Призрак»: появляется внезапно, бесшумно, атакует без промаха. Говорили, что её капитан молод, красив, смел до отчаяния, циничен, и что он – любимчик самого Гитлера.

– Знаешь, Тори, – рассказывал Антон, – тральщик судно небольшое, две торпеды просто разорвали его в клочья. Вся моя команда, пять человек, была внизу, только я – на палубе. Все погибли, а меня отбросило взрывом далеко в воду. Я не потонул, потому что не потерял сознание, потому что хороший пловец и потому, что увидел твою лодку совсем близко.

«А ещё потому, – подумала она, – что должен был спасти меня. И мы должны были встретиться, обязательно…».

Антон, как оказалось, отлично ориентировался не только на местности, но и во времени. У них не было часов: Виктория свои просто забыла надеть, торопясь с Уиллом отплыть на «Даниэль Морган». А у Антона при взрыве и его падении в воду лопнул кожаный ремешок и часы утонули. Он сказал девушке с сожалением:

– Жалею невероятно. Это было отцовское наследство. Наручные «Вашерон и Константин», со знаком фирмы – мальтийским крестом…

– У Уильяма тоже были швейцарские, «Патек Филипп», – тихонько произнесла Виктория.

Антон сжал ей руку, потом добавил бодро:

– Но время я тебе и так определю. Сейчас почти полдень. Солнце припекает, туч нет – значит, воздух прогреется градусов до десяти. Плюс, конечно. Что ж, не Таити, но тоже неплохо.

Канат их надувной лодки был прочно привязан к большому валуну, ящик с галетами и бочонок с водой Антон вытащил на берег.

– Молодец этот парень, Диас Силва… Мы ему здесь обязательно сделаем настоящую могилу, с его именем, с крестом. Он ведь португалец? Значит, католик, христианин… Благодаря ему, не пропадём, продержимся с едой дня два. А больше и не понадобится.

– Думаешь?

Виктория спросила, но при этом была совершенно уверена: он знает, что говорит.

– Нас уже ищут, – кивнул он. – Всех нас, попавших в беду. И большие корабли, эсминцы «Гремящий», «Грозный», Куйбышев», другие… Спасатели, тральщики. Это – в море, на островах. А с воздуха – самолёты. Найдут!

Скоро и правда солнце начало припекать. Камни оставались холодными, но воздух стал таким тёплым, что Виктория расстегнула свою куртку, сняла вязаную шапочку. И тут же пожалела, что нет расчёски. Ветерок обдувал ей лицо, развивал её каштановые волосы. Она стояла на большом камне, лицом к морю. Обернулась, поймала восхищённый взгляд Антона. Он не смутился, кивнул:

– Ты очень красивая. Редкое сочетание тёмных волос и синих глаз… Совсем юная. Восемнадцать, наверное?

– Девятнадцать! – Виктория чуть вздёрнула подбородок. – Почти…

– Я по сравнению с тобой старик, мне двадцать шесть.

– Как Уиллу, – тихо сказала Виктория.

Слёзы навернулись у неё на глаза. Антон поднялся от костра, шагнул к девушке, обнял и прижал её к себе. Он уже знал историю брата и сестры Роскоммон: крейсер «Лондон», «Даниэль Морган», гибель Уильяма. Прижимая к себе это юное существо, Антон Вербенцов, у которого никогда не было братьев и сестёр, позавидовал погибшему английскому морскому врачу. Сладкая боль в сердце – Господи, вот уж никогда не думал, что этот приторный литературный штамп может быть реальным чувством! Он думал, что мог бы стать этой девочке старшим братом. Пьянящее предчувствие другого родства он пока ещё не пускал в сознание. Пока ещё…

А Виктория, прижимаясь к нему – человеку, о котором уже сама себе сказала «самый родной», сейчас, когда мысленно сравнивала его с Уильямом, вдруг подумала о брате: «В двадцать шесть лет он был не женат. И невесты не было…» Она не продолжила свои мысли дальше, но сама-то знала о чём думает.

В маленьком озере, у которого Антон развёл костёр, вода переливалась солнечными бликами и казалась тёплой. Просто манила окунуться. Виктория опустила в неё руку, и поначалу ей показалось, что да, тёплая. Но через минуту пальцы заледенели. Антон увидел её гримаску, засмеялся: