Сергей Горбачев - Выйти замуж за Микки Мауса

– Ну, ты настоящий мачо, Гай Гаевич, – вслух польстила она, – трёхдневной щетины только не хватает.

– С этим всегда проблема, – согласился Оганесов, не сразу почувствовав её тончайший сарказм. – Вчера совещание в областной администрации, завтра в городской, а там, сама знаешь, мачизм не в почёте, приходится соответствовать… Так что только и остаётся выкраивать возможности в промежутках.

«Сука такая, нос свой суёт везде! Небось, глаз уже положила на моё место… И не сковырнёшь ведь по-тихому…», – думал Гай Гаевич, искренне улыбаясь своей коллеге, так как хорошо знал, что сидит на крючке у честолюбивой Ксении Петровны за её молчание.

Генеральному директору «К-Ванта» тогда повезло. Только невероятная оперативность «Скорой помощи» смогла отвести беду от компании, когда в кабинете Оганесова случился тот скандал. Но прибывшей по экстренному вызову реанимационной бригаде медиков предстала довольно неоднозначная картина: в дальнем углу кабинета на залитом водой полу, усеянном множеством осколков разбитого аквариума, среди мокрых водорослей и уже мёртвых золотых рыбок лежал без признаков жизни пожилой седовласый мужчина с чёрными как смоль усами. И хотя был он ещё жив, да и врачи сразу диагностировали сердечный приступ, у них были основания вызвать полицию для выяснения обстоятельств случившегося.

Белый как мел Оганесов, как мог старался развеять любые подозрения: рассказывал всем, что по делам армянской общины зашёл к нему старый знакомый из краеведческого музея Рубен Эдуардович Вартанян; лично суетился и хлопотал в ужасе, что умрёт тот прямо здесь; сам звонил в больницу скорой медицинской помощи и даже своему знакомцу, замминистра здравоохранения Ростовской области, отмечая расторопность приехавшей бригады медиков, не забывая при этом повторять, как его земляку – «уважаемому человеку» – вдруг стало плохо, как тот хватался одной рукой за сердце, а другой, падая, за стенку аквариума. Перед отъездом «Скорой помощи», Оганесов даже распорядился отблагодарить врачей за быстрый приезд, и Ксения лично раздала каждому по конверту с пятитысячными купюрами.

Но не только возможной смерти краеведа Вартаняна в своём кабинете боялся генеральный директор «К-Ванта». Не меньше пугал его тот факт, что в своём разговоре на повышенных тонах с обеспокоенным краеведом, невольно подтвердил он самые худшие его опасения, и теперь, когда Вартанян поправится и предаст всё огласке, под угрозой окажется самый дорогостоящий проект «К-Ванта» – элитный жилой комплекс «Монастырская свеча», который уникальной по замыслу высоткой совсем скоро должен вознестись на территории Сурб-Хача.

Полегче стало Гай Гаевичу, когда живым вынесли из его кабинета дядю Рубика, и уж совсем отпустило, когда через неделю, после операции на сердце, умер тот в больнице. А так как считал себя Оганесов приличным бизнесменом, то оплатил все расходы на похороны «уважаемого человека». Вернее, «К-Вант» за него оплатил. А Ксения промолчала.

Но Оганесов безбожно врал, конечно же с перепуга, когда называл дядю Рубика «старым знакомым». Это была их первая встреча, она же и последняя. Рубен Эдуардович звонил ему несколько раз накануне и, договариваясь о встрече, действительно, говорил, что хотел бы встретиться по важному для армянской общины вопросу. Для Оганесова же это был вполне привычный заход: так обычно просители всех мастей начинали свой скучный разговор о спонсорской помощи. Гай Гаевич ведь был обычным бизнесменом – не монстром, не ангелом – просьбы эти его давно не раздражали, ибо знал он, что помогать надо, но всем-то помочь нельзя, и потому помогал только тем, кто мог быть полезен или лично ему, или его бизнесу. А какая польза, при всём уважении, с замдиректора провинциального краеведческого музея, даже если тот, как и он, армянин по национальности?

«Ни-ка-кой!», – мысленно отвечал сам себе Гай Гаевич, и каждый раз придумывал уважительную причину, откладывая встречу с краеведом. Так бы и сошли на нет его звонки, на что привычно рассчитывал Оганесов, если бы дядя Рубик как бы случайно не упомянул в очередном разговоре Сурб-Хач. Лишь после этого Гай Гаевич заинтересовался. Вот только встреча с краеведом Вартаняном сложилась совсем не так, как он предполагал.

Высокий, худой, с пышной шевелюрой седых волос и глубокими залысинами на высоком лбу, густыми чёрными усами и открытым взглядом, Рубен Эдуардович совсем не был похож на смущённого просителя. Смутно напоминал он Оганесову какого-то учёного (наверняка, знаменитого, раз фотография, где тот показывает всем язык, так популярна), но что это за учёный и чем он прославился, Гай Гаевич так и не вспомнил. Зато отметил старомодную жилетку под двубортным пиджаком своего гостя (в такую-то жару!) и поскучнев (от такого «пиджака» быстро не отделаешься), приготовился, было, слушать пространный монолог о бедственном положении культуры в целом и конкретного ростовского музея в частности. Однако монолога после короткого приветствия не случилось.

– С вашего позволения, я сразу перейду к цели своего визита, – представившись, начал Рубен Эдуардович. – Не хотел бы отнимать ни у вас, ни у себя самого ценного, что у нас есть – времени. В моём возрасте это начинаешь понимать особенно отчётливо.

Столь деловой подход вкупе со старомодной витиеватостью речи музейщика понравились Оганесову много больше, чем его старомодный пиджак.

– Сразу видно культурного человека, – заулыбался Гай Гаевич и дружелюбно развёл руками, приглашая к разговору. – Слушаю вас, Рубен Эдуардович, внимательнейшим образом, – с удовольствием стал зеркалить он собеседника, выставляя напоказ свою респектабельность.

– Я хотел бы пригласить вас, Гай Гаевич, на заседание правления Нахичеванской-на-Дону армянской общины, членом которого ваш покорный слуга является. Обычно мы собираемся расширенным составом раз в полгода, но ради вас проведём внеочередное собрание, пригласим гостей – церковь, мэрию, прессу. Как вы на это смотрите?

– Спасибо за приглашение. Польщён за внимание к моей скромной персоне, – кокетничал Гай Гаевич, угадав, что армянская община зазывает его в свой попечительский совет.

«А этот музейщик не так прост, как кажется, – одобрительно думал Оганесов, – грамотно подъезжает, а с грамотными людьми всегда приятнее иметь дело, чем с простыми попрошайками».

Будучи членом попечительских советов десятка разного рода общественных организаций, Гай Гаевич знал, что от обычной спонсорской помощи это членство отличалось только количеством нолей в запрашиваемых суммах. Но с другой стороны, знал он и то, что при определённом раскладе, участие в правильной общественной организации легко конвертируется в полезные связи, лоббирование, а на это денег жалеть не стоит.