Антонина Глазунова - Дети Шахразады

– Я никогда ничего не боюсь. Не бойтесь и вы. Ну рассудите сами! Подумайте – зачем им вас искать? Наличных денег у вас не отнять – их вы с собой не носите, счет перекрыт, живете вы отдельно, и не только отдельно, а с мужчиной, который может вас защитить. – Он озорно поиграл бицепсами, рельефно выступающими сквозь тонкую рубашку. – Ну что, вы согласны?

– А… кот? Вы правда возьмете меня с котом?

– Да. У меня, правда, никогда не было кота, но, я думаю, мы поладим. Поладим же мы с вами!

– Поладим, – очень серьезно ответила бездомная доктор.

– Тогда пошли! Нечего тут рассиживаться! Ведь еще надо переселять кота!

И они оба впряглись в громадный чемодан и поволокли его, упирающегося, к автомобильной стоянке – ехать на новую квартиру.

Жизнь чудесно изменилась. Для обоих.

В первое же утро Машку разбудил упоительный запах из кухни. Пахло чем-то незнакомым, но обалденно вкусным – так, что бездомная голодная доктор, едва продрав глаза, тут же накинула халатик, сделала вид, что идет в ванную, а на самом деле заглянула на кухню – там сосед-спаситель, напевая, колдовал над сковородкой.

Увидев рыжую всклокоченную голову и опухшие от сна глаза, шеф-повар сделал широкий приглашающий жест со скворчащей сковородкой в руке и громогласно объявил:

– Омлет по-александрийски и египетский «фулль»! Только у нас! Ресторан «Нир»! Милости прошу!

Тигриный с подпалинами жирный кот уже терся выгнутой спинкой о синие вытертые джинсы, обвивался длинным пушистым хвостом, жалобно мяукая так, что сердце разрывалось от жалости к несчастной киске, погибающей от голода. Шеф-повар не отпихнул нахального обжору, не дал под толстый рыжий зад, а вежливо и обстоятельно выговаривал ему, как клиенту в банке:

– У тебя есть еда. Иди к своей миске и ешь, сколько хочешь. Вон, у холодильника! Забыл? Там полно твоей кошачьей еды! Когда мы позавтракаем, и, если тебе позволит хозяйка, то я, уж так и быть, дам тебе немного омлета. Немного! Не мечтай, что получишь все! Ты понял меня?

Кот понял. Он отошел и сел рядом с кухонным столом, как часовой на посту, не отрывая взгляда от восхитительно пахнущей сковородки.

Свеженькая и бодренькая Маша выпорхнула из ванной, блестя промытыми леденцовыми глазами и медными кудрями, и тут же была вознаграждена горой вкуснейшей еды, наваленной на широкую тарелку. Ее слабое сопротивление «Ой, я не завтракаю, ой, мне только чай» мгновенно было пресечено в корне.

Поели дружно и быстро, скормили несчастному, умирающему от голода зверю остатки омлета, потом Машка быстренько прибрала в кухне – «Я готовлю, а ты моешь посуду! Хорошо?», и дружно выкатились на стоянку – в больницу и банк было по пути. Просто идеальная семья!

Вечером Давид вернулся домой совершенно измочаленный: за день клиенты успевали сделать свое черное дело и выпотрошить клерка до конца, до самых кишок. Ввалился и сразу же пошел в ванную – отмыться от дневной грязи. Подозрительные, заискивающие, угрожающие, обманчивые, льстивые, липкие взгляды клиентов и клиенток он ощущал кожей, как налипшую грязь, и смыть с себя, содрать эту присохшую корку было единственным желанием выдохшегося человека.

Вот тебе и «белый воротничок»! Он содрал с себя рабочую рубашку, пропитанную трудовым потом, и с ненавистью кинул ее в корзину с грязным бельем, стоявшую в ванной. Кинул и удивился – рубашка плавно спланировала на самое дно. Странно! Он хорошо помнил, что утром корзина была забита по самые края – он ненавидел стирать даже в суперсовременной стиральной машине, купленной за бешеные деньги специально для того, чтобы избавиться от ненавистного процесса. Удивившись, он забрался под хлещущий поток и весь отдался упоительному чувству омоложения, воспарения, нирваны, отдохновению души. Долго стоял под льющимися прохладными струями, уже отдыхая, возрождаясь душевно и физически для продолжения дня, а точнее – вечера, потому что уже смеркалось, когда он кончил работать.

Вылез из ванны, отряхиваясь, как пес после дождя, и привычно протянул руку к банному полотенцу, закинутому на полку над зеркалом. Банное полотенце было здесь, но не мокрое, скомканное и вонючее, брошенное после утреннего душа, а чистое и свежее, пахнущее солнцем и свежим ветром! Вот это да! Рука потянулась к полке и наткнулась на стопку чистых маек и трусов, ожидающих его после мытья. Ого! Вот это здорово! Как удобно! Почему он раньше не догадался, что можно заранее приготовить чистое белье, а не шастать по квартире, завернувшись в мокрое полотенце?

Переодевшись и предвкушая другие приятные неожиданности, Давид выглянул из ванной и огляделся. Тихо было в квартире. Тихо, пусто и чисто. За окном на веревке развевалось выстиранное белье, грязная посуда на кухне испарилась в неизвестном направлении, и единственной живой душой, встретившей его, был жирный кот, кое-как угнездившийся на узком подоконнике и с интересом наблюдающий за голубями, ворковавшими на противоположной крыше.

При виде владельца квартиры кот грузно спрыгнул с окна, подошел и боднул хозяина лобастой башкой в ногу. В виде приветствия, надо полагать. Давид погладил кота, включил чайник и пошел к себе в комнату – полежать, растянуть спину после тяжелого дня. Кот, задрав трубой пушистый хвост, последовал за ним, вежливо помедлил на пороге – можно ли зайти? – потом прошел, с ленцой прыгнул на диван, пристроился под бочок к новоприобретенному хозяину и мирно замурлыкал.

Давид погладил шелковую шубку, пригрелся о мохнатый бок, расслабился и задремал под тихое мурлыканье кошачьей шарманки. Такими и нашла их Машка, возвратившаяся из магазина, – спящими, расслабившимися и очень довольными друг другом.

Маша заглянула в приоткрытую дверь чужой комнаты для того, чтобы выманить дурака-кота, по недосмотру попавшего на чужую территорию. Заглянула и убедилась, что кот вовсе не считает эту комнату чужой – напротив, очень даже своей, судя по тому, как рыжая туша развалилась на диване. Рядом мирно посапывал хозяин комнаты, видимо, согласный с новым квартирантом. Судя по всему, общий язык они нашли.

Вот здорово! И когда же они успели так подружиться? «Поладим!» – видно, Давид действительно обладал пророческим даром.

Найдя кота в добром здравии и благополучии, Маша бросила невольный взгляд на его соседа и неожиданно для себя залюбовалась красотой отдыхающего мужского тела. Белизна простыни подчеркивала смуглый силуэт, мужественные, классические пропорции тела. Запрокинутая на высокой подушке небольшая голова с античным профилем, мощная шея борца, широкие, подчеркнутые облегающей майкой мускулистые плечи, широкий торс с рельефными мышцами, свободно раскинутые стройные ноги. Впалый живот ритмично вздымался при дыхании, длинные сильные руки раскинуты по дивану – одна обнимает подушку, другая – храпящего кота.