Антонина Глазунова - Дети Шахразады

Тяжелая стальная дверь стремительно распахнулась, и доктор Мириам Ашкенази чудом успела отскочить, чтобы не получить смертельный удар в лоб. Вертящийся черный волчок, похожий на небольшого джинна, только что выпущенного из бутылки, стремительно ворвался в генетическую лабораторию медицинского центра и тут же затараторил, испуская огромное количество бьющей через край энергии:

– Ой, он все знает! Он предсказывает будущее! Он всем говорит правду! И такой прехорошенький! И все правильно! Все! Он знает нас всех! Все про всех!

– Погоди! Кто? Что? – Длинная и худая как палка, суровая доктор Ашкенази сумела схватить смерч и с риском для жизни остановить его. В ее железных негнущихся руках оказалась крохотная секретарша, вся трясущаяся от возбуждения. Доктор Ашкенази схватила ее за плечи и развернула к себе лицом. – Остановись и разъясни все толком. Или я дам тебе успокоительного!

В просторный коридор лаборатории уже стали выглядывать заинтригованные сотрудники, и проемы дверей обросли головами на длинных шеях – прямо стая Змеев Горынычей.

– Ну что же вы, ничего не знаете? Доктор Мириам! Все уже знают! Все сестры! Мне позвонила Рахиль с детского, а ей – Натали с ортопедии, а той…

– Что случилось?

– Ой, доктор!.. На хирургию ночью положили больного с аппендицитом и прооперировали его. А утром он проснулся и давай по руке гадать! Всем! Бесплатно! И все правильно! У него уже все перебывали – и сестры, и нянечки, и больные! – Черные глаза девушки восторженно блестели, персиковые щеки разрумянились, золотые сережки прыгали в ушах. – Вы ведь на хирургию идете, правда? Вот и посмотрите сами! Ой, доктор!.. – И пухленькая секретарша пылающей кометой понеслась по коридору, оставляя за собой хвост сногсшибательной информации.

Доктор Мириам поглядела ей вслед, скептически подняла одну рыжую бровь, недоуменно пожала прямыми худыми плечами и продолжила свой скорбный путь по чужим отделениям. Генетическая лаборатория занималась особо тяжелыми и непонятными случаями, как правило, неизлечимыми, и поэтому результатов такого обследования ждали, затаив дыхание, и больные, и их родственники, и лечащие врачи. Хорошие, обнадеживающие результаты просто отправляли с санитаром или по внутрибольничной почте, а сомнительные или плохие, как правило, относили сами специалисты, чтобы, еще раз переговорив с лечащими врачами, убедиться в несомненной правильности роковых ответов. Не дай бог ошибиться!

Сегодня была очередь Мириам взять на себя сей горький труд.

Доктор Ашкенази, строгая и худая, шла по узкой асфальтированной дорожке, вьющейся между зелеными подстриженными газончиками, в сторону клинических корпусов. В узких длинных руках она держала бланки анализов с плохими вестями и сама себе напоминала Смерть с косой. Коса, впрочем, была богатая – пышные, рыжие с медным отливом роскошные кудри вились до середины спины, и, казалось, солнце входит в комнату, когда туда заглядывала голова доктора Мириам Ашкенази – Машки-жерди, как ее по старой памяти называли питерские ребята-медики.

Восьмое чудо света, столь подробно описанное медсестринскими байками, она увидела в коридоре хирургического отделения, сразу же за входной дверью. Больница была переполнена, и легких больных клали в коридор – вместе с тумбочками и стойками с капельницами, отгораживая страдальцев матерчатыми ширмами, которые образовывали подобие комнатки и видимость покоя.

Недалеко от входа в отделение, вокруг такой вот импровизированной палаты крутился водоворот разнообразных молоденьких девушек, причем все они были чрезвычайно оживлены, более-менее сконфужены и тихонько хихикали, пытаясь скрыть смущение и восторг. Возбужденно переговариваясь, они нетерпеливо ожидали своей очереди на прием к прославленному Мэтру.

Путь доктора проходил мимо этого импровизированного оракула, и она не удержалась и мельком заглянула за ширмы. Идиллическая картина заставила бы улыбнуться любого, даже менее скептически настроенного зрителя.

На белоснежных простынях в небрежной позе великого халифа Гаруна аль-Рашида возлежал смуглый черноволосый молодой человек приятной наружности. Одной рукой он удерживал маленькую раскрытую ладошку доверчивой медсестры, а другой нежно поглаживал линии жизни, ума и сердца. С торжественной серьезностью он объяснял что-то трепещущей от волнения девушке, и та склонялась все ближе и ближе к симпатичному прорицателю. Мэтр не торопился, он вдумчиво и обстоятельно разглядывал податливую ладонь, уточнял какие-то детали, гладил тонкие пальчики, расспрашивал девушку о чем-то сокровенном и относился с чрезвычайной серьезностью к своему ответственному делу. Девушка платила ему полным доверием, и, несомненно, оба получали величайшее удовольствие от интимной беседы.

Вот уж действительно – Восток! – подивилась бывшая пионерка. Безоглядно верят любому прорицателю и проходимцу! Все эти девчонки – с аттестатом зрелости, многие – с высшим образованием, а ведут себя, как в Средние века… Маги, шайтаны, джинны… И ведь верят от всей души, и счастливы, и идут к нему косяком!..

Она вспомнила толпу цыганок, оккупировавших Александровский сад в Питере в пору ее незапамятного детства, и панический ужас и презрение, с каким матери уводили своих детей подальше от колышущихся пестрых юбок. А тут – поклонение и полное доверие оракулу. Восток…

Хотя тут, скорее, – необычное сочетание клуба знакомств и исповедальни…

Доктор Мириам оценила находчивость молодого человека, избравшего столь неординарный способ знакомства с девушками и времяпрепровождения в скучной больнице, и прошла дальше – в ординаторскую.

Она поговорила с врачами о продолжении обследования тяжелых больных, проконсультировалась с заведующим отделением, и возвращалась обратно уже во время тихого часа. Пусто было в коридоре, тихо в спящих палатах, никто не толпился вокруг оракула, и доктор опять заглянула за белую ширму.

Молодой человек не спал. Он спокойно лежал на высоких подушках, глядя в больничный потолок, и чему-то безмятежно улыбался – видно, мысли его были приятными. Он услышал легкое шуршание ширмы и, неторопливо повернув голову, встретился взглядом с рыжей красоткой в белом халате.

Что-то необычное мелькнуло во взгляде карих спокойных глаз, что-то такое особенное, что усталая, задерганная работой доктор против воли на секунду замедлила шаг и чуть улыбнулась уголками губ – просто из вежливости. Молодой человек взглянул на нее, помедлил и вдруг улыбнулся такой лучезарной, обезоруживающей доброй улыбкой, что Машка непроизвольно наклонила голову в ответ. Тот улыбнулся еще шире и протянул к ней длинную смуглую руку – мол, давай погадаю.